Легко спрыгнув с лошади, он привязал повод к толстой ветви поваленного дерева. Выудил что-то из сумки, а после проворно рванул вперёд, удивив пограничника неожиданной ловкостью. Если идущего по лесу Им-Трайниса Дерел мог уподобить палице, с грохотом колотящей по броне, то Сиоайл походил на тонкий кинжал, проскальзывающий в уязвимое место доспеха. Бесшумно ступая по лесной подстилке, менсаконец петлял между деревьями и кустами, ухитряясь не задеть ни единого листочка. Бел даже не заметил, как Сиоайл настиг его, а затем и обогнал.
Спохватившись, Ук-Мак поспешил следом, опасаясь за жизнь маленького чужестранца.
К вытянутой с запада на восток поляне все трое вышли почти одновременно. Игнорируя предостерегающие крики рыцарей, Сиоайл устремился к большому медведю, рвавшему человеческое тело. Увидев менсаконца, зверь поднялся на задние лапы. Бел и Дерел кинулись к нему, выставив копья, надеясь отогнать от безрассудного спутника. Но Сиоайл оказался быстрее. Находясь в пяти шагах от медведя, он взмахнул рукой, рассеивая порошок – в этот раз зелёный. Медведь с ворчанием принюхался, упал на четвереньки и, ломая кусты, бросился прочь.
– Что вы сделали? – спросил менсаконца поражённый Ук-Мак. – Бурый сбежал, словно ему подожгли зад!
– Этот порошок отпугивает хищников, – безмятежно ответил Сиоайл. – Теперь здесь до первого дождя не появятся ни медведи, ни лисы, ни волки.
Покуда Дерел болтал с гостем Арп-Хигу, Им-Трайнис, опираясь на копьё, стоял поодаль, убеждая себя, что без магии менсаконца им с другом могло не поздоровиться. Довольно быстро Бел осознал, что всё равно не в силах перебороть отвращение к волшебству. Тихо выругавшись, решил отвлечься от неприятных мыслей, осмотрев лежавшие на поляне тела.
Мертвецов было пятеро. Судя по виду, первым их нашёл не медведь, а звери помельче: шакалы или волки. Трое при жизни носили кольчуги – у них сильнее всего пострадали лица и конечности. Один убитый – тот, от которого отогнали медведя, – был в гамбезоне. Плотная ткань с набивкой не устояла против клыков и когтей, поэтому павший воин лишился внутренностей. Последний, то ли не успевший нацепить броню, то ли не имевший её, пустился в погоню в одной лишь рубахе. Этого бедолагу зверьё буквально разодрало на части, растащив по разным концам поляны.