Да уж, в двадцать семь лет странно и стыдно сидеть без работы. Но ирония в том, что я не сижу: бегаю, разъезжаю, стучусь, прошу и настаиваю; вот уже второй месяц. Причина, по которой я лишился места на предыдущей работе – складе автозапчастей – была до тошноты прозаичной: София влепила пощечину моему шефу, а я добавил, вмазав ему по зубам на праздновании его пятидесятилетия, приглашение на которое мы наивно восприняли как пролог к моему повышению; не трудно догадаться, что он хотел получить в виде главного подарка и залога моего карьерного роста…
Расстояние от Озерков до следующей станции – «Шувалово» – я преодолел за неожиданно долгие сорок минут. Не потому, что они так уж далеко друг от друга расположены (идти нужно чуть меньше километра), просто шел как сомнамбула. Думал, взбодрюсь, но вышло наоборот. Стал каким-то сонным, меланхоличным. Сам себе надоел, хотя ни слова не произнес. Все вокруг уже окончательно сделалось темно-серым. Наступил промозглый питерский вечер, и Финский залив все слал и слал мне приветы; шапка на голове превратилась в грязно-белую тряпку, тонкое пальто не спасало от ветра. Я надеялся найти уют и тепло дома, в объятиях моей Софии.
Она где-то здесь. Слышу шелест ее одежды. Слышу легкое дыхание. Антрацитовые волосы ниспадают до лопаток, темной волной скрывая изящную шею, уши; движение локонов тоже слышны. Стряхиваю на пол грязную влагу. Стягиваю с головы шапку, скидываю пальто, прохожу в обуви по коридору до закрытой двери единственной комнаты. За мной остается едва различимая грязная влага. Охватывает тоскливое ощущение, будто в нашем доме есть кто-то еще. Так же, как чувствую Софию, я чувствую сейчас присутствие незнакомца. Толкаю в темноту дверь: тихая безлюдная комната.
– Софи?..
Ее нет. Ошибка. Я здесь один.
Возвращаюсь к снятой верхней одежде, добавляю ботинки. Стою с минуту растерянный, затем рассовываю по местам вещи, опять застываю. Словно потерял вдруг какую-то мысль, будто говорил нечто важное, но меня перебили; и теперь не понимаю ни того, что говорил, ни то, почему не дали договорить.
Покалывание в онемевших пальцах – сигнал от промерзшего тела. Рассеяно обвожу вокруг себя взглядом: вот дверь в ванную комнату. Там должно быть очень тепло. Надеясь, что сегодня не будет проблем с горячей водой, иду туда.