– За мир и счастье! – подхватили все, и опустошили бокалы.
– Великие слова – мир и счастье, – негромко заговорил отец Маслова. – Дожить бы нам до этого момента…
– Мы никуда не денемся, Геннадий Кириллович, – уверенно сказал Камский.
– Отец боится, что не увидит младшего сына, – пояснил Маслов. – Я и сам волнуюсь не меньше. Владимир – хороший врач, и после войны у него будет хорошая работа.
– Лишь бы он остался цел и невредим, – Геннадий Кириллович скромно перекрестился. – Каждое утро я встаю, и сразу к иконам. Я молюсь, чтобы Володя вернулся к нам, чтобы не сгинул в морской пучине, как многие до него.
– Моя сестра тоже молится, – сказал Камский. – Каждую неделю она отправляется в храм. Она носит кольцо твоего брата, Петр Геннадьевич, не снимая.
Мужчины посмотрели на его сестру. Та, утирая редкие слезы, шепталась о чем-то с близнецами.
– Она сказала мне, что если он разлюбит ее или не вернется, то она уйдет в монастырь, – добавил Камский.
– Да, вот она, любовь до гроба… – задумчиво проговорил Геннадий Кириллович. – Но что мы все о мрачном? У нас ведь ужин, а не поминки.
– Согласен. Поминать заранее – плохая примета, – сказал Маслов.
– Тогда давайте перейдем к другому. Петр Геннадьевич, – Камский откинулся на стул. По тону его голоса Маслов понял, что тема будет весьма щекотливая. – Ты читал последние газеты?
– Смотря какие. А что?
– «Хроники Петербурга», за вчерашнее число, напечатали очень интересную статью про твоего начальника.
– Арцыбашев мне не начальник, – задетый за живое, прохладным тоном подметил Маслов. – Он хирург, а я его ассистент.
– Так ассистент или младший хирург? – уточнил Камский.
– Не имеет значения. Что за статья? – спросил Маслов.
– Про девушку, которая якобы выбросилась из «Астории». Решила покончить с жизнью, на почве предательской любви.
– О боже! – Зинаида, ничего не знавшая, тревожно посмотрела на Камского. – Она жива?
– Да, Петр, она жива? – переспросил тот у Маслова. Маслов посмотрел в глаза друга – не понять. То ли действительно интересуется, то ли откровенно издевается.
– Петя? – Зинаида обратилась к мужу.
– Не знаю, – неохотно ответил он. – Арцыбашев уехал обедать в «Асторию», минут через сорок вернулся с какой-то девушкой на руках. По виду – голь бездомная, будто с улицы подобрали; но Арцыбашев… Я его еще никогда таким взбудораженным не видел. Под вечер какие-то газетчики налетели с расспросами – едва отбились от них. Я сам ничего не понимал, а Арцыбашев был занят с ней. Потом пожаловал Яковлев.