В тот период чуть ли не в каждой семье были женщины с таким именем. Один поэт пошутил по этому поводу, назвав себя доктором фатиматических наук: «Сестра Фатимат, жена Фатимат, сноха Фатимат и внучка тоже Фатимат!» – изрек он знаменитую фразу.
Но отцу было не до шуток. Он настоял на своем, и бабушка его прокляла. Она, безупречная, делала намаз, читала Коран и никто, ни разу, с тех пор как умерли родители и свекры, не смел ей перечить – даже мужья!
Заодно с папой, Нуржан прокляла и маму, которую считала причиной ее разногласий со старшим сыном; а вместе с мамой прокляла и меня.
– Пусть и она сгинет вместе с вами, къывдыщIиIубэ! Какой смысл ей одной оставаться? – сказала она.
27
Проклиная нас, Нуржан говорила громко и страстно; лицо покраснело, платок соскользнул, открывая седые волосы. Отец впервые видел ее такой; он испугался, но оставался непреклонен.
То ли от этого страха, то ли еще по какой причине, которую не осознал, в какой-то момент Лион увидел, как за спиной Нуржан вдруг появилась тень. Непропорционально большая, она мелькнула и исчезла сразу, как только отец подумал: «Этого не может быть». Он говорил с матерью средь бела дня. Они стояли в коридоре дома, где тени в это время нет.
Мысль о тени отняла у Лиона драгоценные секунды, чтобы удержать мать: продолжая сыпать проклятьями, она неожиданно зашла в свою мастерскую и заперлась изнутри на ключ. Уже находясь за закрытой дверью, Нуржан громко поклялась, что крошки хлеба не съест, не сделает глотка воды и не покинет комнату, пока мы находимся в ее доме.
Сказав это, Нуржан замолчала.
28
На календаре вновь 8 марта, но уже 1964 года. Сидя в отцовском грузовике, мы уезжали из Туркужина.
Расположенное в долине реки с одноименным названием, наше селение, извиваясь между холмами, растянулось на целых пятнадцать километров. Последним километром Туркужин упирается в дикий лес, где в тот год еще запросто гуляли медведи и волки, лоси и кабаны, цыгане и просто разбойники…
Отец любил свое селение. Будучи старшим из сыновей, к тому же пасынком Хамида, он готовился уйти от родителей, но не так, и не теперь. Он намеревался жить с ними, пока вырастут младшие братья, подрасту я; пока родится сын.
В тот период многие его сверстники переезжали в город, в том числе с семьями. Не раз звали и Лиона, но он никогда всерьез не рассматривал такой возможности. Отец не любил город. Он планировал, уйдя от родителей, построиться рядом и жить своей семьей.