которые выберут юных девиц
красивых, весёлых и стройных, как лани.
От дальних окраин Персидской земли,
чтоб в Сузы-столицу красавиц свезли
и здесь в женский дом под надзор их отдали.
Гегай – царский евнух и страж царских жён.
Что нужно для женщин – всё ведает он.
Гегай притиранья им выдаст сполна,
чтоб дева сияла, как в небе луна.
И ту из красавиц, что царскому взору
придётся прекраснее всех, пусть он вскоре
к себе навсегда приведёт во дворец
и царский на деву наденет венец.
И было угодно царю это слово.
Разослан по Персии царский указ,
и в Сузы – столицу, к царю на показ,
отправлены девы из дома родного.
В то время жил в Сузах один Иудей.
Был правнуком Киса седой Мардохей.1
А прадед его из Иерусалима
попал в Вавилон вместе с сыном любимым.
Навуходоносор увёл в Вавилон
семью, где потом Мардохей был рождён.
Он стал воспитателем юной Гадассы.
По смерти родителей, он её сразу,
как дочку, забрал в небогатый свой дом,
и дева, как роза, цвела в доме том.
Гадасса – еврейское имя Есфири.2
Есфирь – на персидских наречьях – звезда.
Так в Сузах её называли всегда.
Под именем этим запомнили в мире.
Есфирь поражала своей красотой
и нравом весёлым, и дум чистотой.
И взор синих глаз, и лица её нежность,
и царственных плеч, милых рук белоснежность,
и чёрных волос, что блестят, как волна…
Своей красотой не кичилась она.
Со всеми была и мила и открыта.
Хозяйство при доме вела деловито.
И голос Есфири повсюду звучал
и пеньем весёлым его наполнял.
Когда повеленье царя объявили,
и в город престольный собрали девиц
со всех областей, городов и столиц,
тогда и Есфирь во дворец проводили.
К Гегаю попала она под надзор.
И старого стража умаслился взор.
Понравилась евнуху эта девица –
прекрасная, словно волшебная птица.
Скромна и спокойна в желаньях своих,
умней и достойней, и краше других.
Ей лучшие выдал Гегай притиранья
и лучшие комнаты в царевом зданьи.
Семь дев к ней приставил, чтоб ей услужить.
Чтоб легче и радостней было ей жить.
И с ним обо всём каждый день говорила
Есфирь при визитах его в женский дом.
Но лишь о родстве и народе своём
Гегаю всей правды она не открыла.
Ей так повелел поступить Мардохей,
чтоб всё о родстве утаить от людей.3
Теперь каждый день он, тревогой ведомый,
являлся сюда, к стенам женского дома.
Здоровье Есфири превыше всего
в те горькие дни волновало его.
А месяцы шли чередою бесстрастной,