Полина горько всхлипнула и принялась умывать заплаканное лицо.
‒ Ну ты ведь хочешь от неё избавиться. Отравить, задушить шарфом, столкнуть с лестницы…
‒ Господи, хватит, ‒ прошептала девушка, замотав головой, и схватилась опять за посуду.
‒ Или воткнуть нож в её гнилую печёнку. Много-много раз втыкать в неё нож. Да-да, вот этот.
Дрожащей рукой Полина держала большой разделочный нож и завороженно осматривала лезвие, по которому медленно водила пальцами второй руки. Тот, кто сидел на подоконнике, лениво скривил губы в довольной усмешке.
В коридоре распахнулась дверь, и в квартиру ворвались пьяные голоса. Полина выронила столовый прибор и принялась усердно драить посуду.
Парень в худи понаблюдал, как тесную кухоньку наполняют алкоголики, рассаживаются за обставленный рюмками и закусками стол и расслабленно завалился спиной на оконное стекло.
‒ Ну что ж, заседание продолжается, господа присяжные заседатели… Заседание продолжается.
Я стоял на лестничной площадке и пытался сообразить, что делать дальше. Сколько у нас ещё есть времени, чтобы вмешаться в дела этой… с позволения сказать, неблагополучной семьи, пока не случилась катастрофа? Следует ли вернуться к ребятам и всё обсудить или лучше поторопиться, стучать в дверь и действовать наобум, как я периодически и поступаю, получая в итоге по шапке от других апостолов? Наверное, лучше Антону узнать, что я почувствовал приближение смерти. Это всё-таки по его части.
Надев мокрые от растаявшего снега перчатки и шапку, я глубоко вздохнул и вышел в бурю.
До места, где намертво встала наша машина, я добирался минут пять и скоро увидел, что Патриота там нет. Выбрались, значит. Или кто подсобил. Хорошо, конечно, но где мне их теперь искать?
Только сейчас я вспомнил, что так и не включил телефон. Они, наверное, мне звонили уже раз десять и ещё столько же раз хлопнули себя по лбу. Хотя за столько лет должны были бы уже привыкнуть к моим заскокам и выходкам, к которым то и дело меня толкает необъяснимый внутренний зуд.
По уже известной причине пришлось зайти в ближайший подъезд. Там я вытащил из внутреннего кармана телефон, который уже относительно отогрелся от моей груди, включил его и скоро увидел два пропущенных от Дарьи и по нескольку от Игоря и Антона.
Недолго думая, я набрал абонент «Любимая» и уже после первого гудка услышал безразличное: