– Прямо-таки ничего? – отец поднял брови, задумчиво глянув в окно, – Не хочу тебя обидеть и Мартушку тоже оскорбить не хочу, но ты в неё пошёл. Она тоже с плеча рубит, если что-то случится.
Паша замолчал. В памяти всплыли слёзы матери. Сколько раз он видел, как она плакала, сидя на полу? Парень и вспомнить не мог. Теперь он начинал ненавидеть. Мозг выстраивал стройную цепочку, где виной всему был именно отец. Мать несчастна из-за него, как и сын.
– Рубит с плеча? – переспросил он, одним только чудом сдержавшись, – Что ты имеешь в виду?
– Я же говорил, что твой дед виноват в том, что Марта меня ненавидит, – жалуясь, проговорил отец, даже не представляя, чего стоило сыну сдерживать гнев сейчас, – Он посчитал меня недостойным твоей мамы, сказал, чтобы я шёл, куда подальше, угрожал, что тихо-мирно избавиться от меня, если сам не соглашусь. И моя доля вины есть, но мне угрожали, сам подумай.
– Доля вины? – потеряв терпение, заговорил Паша, – Мама столько пережила из-за тебя, а от тебя ничего все эти годы, только приходил прощения просить, а она плакала потом часами, сидя у входной двери. Бабушка её оскорбляет тоже из-за тебя. А дед? Как ты смеешь очернять его память? Он сделал для меня больше, чем ты!
– Хочешь винить меня в этом – вини, – грустно ответил ему отец, – твоё право.
Парень еле сдержался, чтобы вновь не закричать. Поднялся и вышел из кухни. Отец хотел последовать. В коридоре хлопнула дверь.
Паша брëл по улице. Он был зол на себя, на отца. И домой идти не хотелось. Там уставшая от бумажной работы мать, которую он так хотел защитить. Да, вот только, что он мог?
Парень остановился. Он и не заметил, что дошёл до парка с его выдающимся памятником Лермонтову. Паша смотрел на это медное изваяние, пытаясь понять секрет успеха поэта.
– Есть закурить? – спросил он, подойдя к веселой компании, сидящей на одной из скамеек вокруг Михаила Юрьевича.
Ему охотно дали сигарету, даже раскурили сами. Паша взял её в зубы и пошёл, куда глаза глядят. Он курил впервые в жизни. Сознание затуманилось, а редкий, но удушающий кашель снова пробуждал его, но настолько ненадолго, что ни одна мысль не могла задержаться в голове дольше нескольких секунд. Паша не помнил, как дошёл домой. Было стыдно. Но он упорно не понимал перед кем. Долго плутал, слишком долго.