Словно прорванная плотина, по щекам хлынули потоки слез. Здесь, на пристани, в темноте, и тишине, в груди взорвалось жгучее одиночество и вся боль, которую Селин умело закрыла в себе на замок.
Теплый взгляд, сдержанная улыбка, нежные и жадные объятия… Как жить с мыслью, что все это навсегда останется лишь воспоминанием?
Имело ли теперь какое-то значение, был ли он действительно лжецом? Был ли охотником до наживы или ловеласом? Кем бы он ни являлся, Витала больше нет и никогда не будет.
Селин отрешенно взглянула на темнеющее небо. Где-то там уже должна была взойти Венера…
«Она – настоящая. Ей можно подражать тысячью способов, но невозможно стать ею, потому что она – единственная в своем роде».
Витал же говорил это о Венере или… о ней самой?
Озябшие пальцы коснулись переносицы.
Как и подобает воспитанной леди, она виду не подавала, но видела, видела, черт бы его побрал! Какими глазами он смотрел, когда думал, что она не замечает.
Словно молчаливый монолог, сжатый до взгляда… Его неуклюжие комплименты, наспех завернутые в иронию… Как все это могло оказаться невероятно искусной фальшью?
От этой мысли по спине пробежал холодок.
Ложные ли обвинения, или нет, она хотела только одного – быть снова с ним…
Хотя бы лишь потому, что ее собственные чувства были самыми настоящими!..
Уничтожить их не смогли ни расстояния, ни потрясения, ни даже объятия другого мужчины.
Уронив голову в руки, леди консул тихо плакала на одинокой пристани, на которую с океана наползала холодная темнота.
– Эй, малец! – окликнул ее лукавый голос с хрипотцой. – Не местный, чай? Торчать тут ночью отважится или дурак, или совсем заблудшая душа… Холодает знатно у нас по ночам.
Чьи-то ноги застучали каблуками, приближаясь по деревянному причалу.
Селин склонила голову и зажмурилась в надежде, что незнакомец просто оставит ее в покое, не получив ответа.
– Если хочешь предаваться унынию, я знаю место получше. Ну же, идем!
Рука в перчатке потянулась к ней.
– Чай, пятая точка уже к причалу примерзла… Ночи сейчас холодные. В нашем храме есть еда и кое-что из одежды потеплее. Вставай, дружок.
То ли бархатистый голос с отеческой искренней обезоруживающей заботой, то ли собственные стучащие друг о друга зубы заставили Селин повиноваться.
Он помог ей подняться и коротко пожал руку.