Насмерть перепуганный матрос мелко закивал. Витал кивнул Джу:
– С утра вывеси на бушприте «Песков» этого кретина на денек-другой. Может осознается.
– А? – Ален очень нервничал.
– Говорю, так и быть, я помилую тебя, если ты изрубишь на флаги вот этого господина. Здесь и сейчас.
Витал кивнул на рыжего, что вжал голову в плечи.
К слову, тот бочком было двинулся в тени, но тотчас взвыл: локоть его уже стискивала лапища Джу.
– Этот человек, как и все мы, присягнул вольному народу Лавразской Акватории и Пиратскому Кодексу. Но это не остановило его от нарушения данных клятв. А дав присягу, посмел посягнуть на имущество своего брата. На мое имущество. Он украл мои чертежи. Мы с вами в отличие от него – люди чести, соблюдаем Пиратский Кодекс, и слово наше чего-то да стоит. За содеянное ему полагается килевание, и я беру на себя ответственность за приведение приговора в исполнение. С небольшой оговоркой. Ну так что, Ален, выполняй?
– Да Бездной!! Нет, всеми безднами клянусь, я не брал!!! То был не я!!!
Отчаянные вопли рыжего и окончательная утрата достоинства огорчали. Фаусто сокрушенно покачал головой.
На ночном побережье стихли все звуки, кроме шипения волн да крика козодоя. Сотни факелов блестели в дрожащих от напряжения глазах.
Видимо усердная работа ума Алена сделала свое дело, и, двумя руками вцепившись в саблю капитана, при гробовом молчании команды, бедняга бросился на безоружного чужака. Вопли его сорвались на фальцет.
Острый клинок тускло бликовал в ночном воздухе. Град ударов и уколов сыпался на вора, и тот только и мог, что закрывать руками голову.
– Давай же, Ален, бушприт ждет! – подначивал капитан.
Матрос так старался, что устал. Фаусто же только скрипел зубами и сверкал глазами на Витала.
Шокированные моряки не знали, что и думать. Преступник был цел и невредим.
– Он наверное плохо старается, да, братцы?
Витал вырвал из дрожащих рук матроса саблю. Рыжий встал как можно устойчивее…
В бою каждый занят своим делом. Фигуры фехтования имеют свои порядки, структуру и высокую гармонию пластики тела. Особенно хорошо такое видно в учебных боях, где очередность атаки и защиты беспрекословна и выверена.
В мятущемся свете дымных факелов на ночном берегу, когда один безоружен, а другой ослепительно оскален, и сабля в твердой руке не видна в темноте, слышится только свист рассекаемого воздуха. И ахи в молчаливой толпе моряков.