Она останавливается, поворачивается на звук, видит КАМАЗ и замирает на месте, как памятник. Она стоит, оцепенев, ровно до того момента, когда уже невозможно будет что-то изменить. Ровно до того мгновения, когда ее судьба вступает в свои права. Кто-то запоздало кричит ей убраться, отойти, но она не слышит этого за ревом сигнала грузовика. А если бы и услышала, все равно слишком поздно.
Дистанция между девушкой и грузовиком стремительно сокращается. Я зажмуриваю глаза, чтобы не видеть страшный момент столкновения. Уши зажать не успеваю – соприкосновение металла с живой плотью происходит быстрее.
Глухой удар, словно боксер-тяжеловес врезал со всей силы по стене. Непроизвольно открываю глаза и застаю девушку, отлетающую в сторону. Сумочка тянется в воздухе за ее рукой, будто не хочет бросать свою хозяйку. Над головой несчастной также летят наушники, как две черные макаронины-спагетти.
Взрыв эмоций в толпе, крики ужаса, а изгвазданный грузовик, все еще визжа, резко дает колесами вправо и врезается в фонарный столб в десяти метрах от нас. Я стою с буквально отвисшей челюстью, хотя что-то подобное происходило при мне множество раз и стоило бы уже привыкнуть… Но невозможно привыкнуть к тому, что рядом с тобой постоянно гибнут люди. Они умирают просто потому что я оказываюсь рядом с ними.
Мне нельзя находиться среди людей, нельзя допускать того, что случилось с этой девушкой, или чего-то подобного. Но я должен быть здесь, потому что на той стороне дороги к асфальту прибилось неказистое здание, в котором находится мой потенциальный работодатель. Возможно, я получу работу, которая почти полностью изолирует меня от людей, сведет контакт с ними к минимуму, а значит, я не буду представлять угрозу для окружающих.
На проезжей части бедлам. Кто-то бросается к девушке, хотя ребенку понятно, что такой удар она не пережила, кто-то спешит к врезавшемуся в столб грузовику, наконец-то заткнувшему свой гудок, а кто-то причитает. Все делают хотя бы что-то, лишь я стою где стоял, и жду, когда перестанет болеть голова, а мир в глазах наполнится красками.
Кто-то из особо ретивых пешеходов подходит к водительской кабине КАМАЗа, вынимает из его нутра водителя, потом зачем-то тащит его к толпе. Водителем оказывается лохматый таджик. На нем грязные джинсы под стать грузовику, неуместная для октября футболка с короткими рукавами, а открытые руки испещрены синими точками. Даже если вы ни разу в жизни не употребляли наркотики, первое, о чем вы подумаете при виде этих точек, это про следы уколов. И будете правы. Героиновые инъекции.