– Твоя мама как всегда вовремя, – устало улыбнулась Полина Петровна. – Сто лет знаю Мусю, и ни разу на моей памяти они никуда не опоздала.
Полина Петровна встала с кресла, опираясь на протянутую руку сына, и прежде, чем он пошел открывать дверь, поцеловала его в щеку, оставив на ней слабый помадный след вишневого цвета – даже одна у себя дома она непременно наносила макияж с раннего утра сразу же после умывания. И помыслить не могла сесть завтракать или померить давление, пока тщательно не накрасится. Все, хорошо знающие Полину Петровну или, как чаще всего ее называли близкие, – ПэПэ, не переставали удивляться этому, на обывательский взгляд, бессмысленному ритуалу. Однако сорок четыре года безупречной службы в областном театре оперы и балета сперва примой-балериной, затем хореографом и, наконец, на сегодняшний день – заведующей художественной частью – наложили определенный отпечаток на ее образ жизни. «Не давать себе слабину ни в чем, даже в самой малости», – примерно с таким девизом знамя ее судьбы должно было реять над этой красивой ухоженной головой. Да, сейчас уже почти полностью седой головой, но еженедельные визиты Моисея Давидовича Руля – личного куафера ПэПэ и ее давнего тайного воздыхателя – неизменно являли миру чудеса парикмахерского искусства без единого седого волоска. Она ведь даже в роддом производить на свет свое единственное чадо когда-то поехала с идеальным макияжем и неизменным балетным пучком на макушке. Пучок под давлением акушерки и принимающего роды врача ей, безусловно, пришлось распустить, но смывать макияж она категорически отказалась. А чтобы ничего не растеклось и не размазалось, ненормальная балерина не кричала при схватках, а лишь от дикой боли выгибала свое балетное тело под немыслимыми углами, закусив ворот больничной сорочки. Процесс родов не понравился ей настолько, что она поклялась себе жизнью своего новорожденного сына никогда никого больше не рожать. Эта клятва, можно сказать, и легла в основу давнего конфликта с мужем, который закончился его бегством на Кубу.
***
Владимир Вениаминович Никольский, журналист-международник, коммунист и честнейший человек не мог продолжать жить с женщиной, которую считал исчадием ада. Властная, мстительная, идущая к своей цели по головам тех, кто мешал, самовлюбленная до эгоцентризма, она влюбила его в себя благодаря своему таланту. Он любил Полину-балерину, но ненавидел Полину-небалерину. И чтобы не мучить ее, себя, а теперь еще и сына, нашел самый простой выход из создавшейся конфронтации – не вернулся из загранкомандировки, устроив себе перевод спецкором то ли в «Пренса Латина», то ли во что-то аналогичное. В течение первых двух лет он переводил жене деньги для сына, и деньги весьма неплохие, но ПэПэ отправляла их обратно, скрупулезно вычитая из каждой суммы комиссию за отправку.