– Попадая сюда, мы теряем что-то важное, – произнес Кай. Он стоял на самом краю обрыва, но руку Герды так и не отпустил. Казалось, одно неверное движение, и они полетят в пропасть. Оба. – Мы теряем себя. Душу. Или кусочек сердца, называй это как хочешь. Просто однажды Лёд поселится в твоей груди навсегда. А ты этого даже не заметишь. Ко всему привыкаешь, Герда. Даже к холоду и боли.
– Мне больно, – прошептала Герда. – Мне было очень больно тогда. И сейчас тоже.
Она переплела свои пальцы с его, стиснув что было силы ладонь юноши, а тот ответил нежным касанием и замер, ожидая продолжения.
Но Герда молчала. Прижав свободную руку к груди, она пыталась услышать, как бьется ее сердце. И не могла. Под ладонью, под бесконечными слоями одежды ничего не было. Теперь она знала это наверняка. Слезы – не девичьи горючие, нет! – а злые слезы безысходности вдруг набежали на глаза. Она хотела было смахнуть их, но Кай не позволил. Холодные губы коснулись ее щеки, собирая с замерзшей на ветру кожи льдинки.
– Он забрал твое сердце в ту ночь, Герда, – прошептал он. – Тогда мы думали, что ты уйдешь навсегда. Ты умирала. Великие духи, ты почти умерла! Проклятый остров хотел забрать тебя всю, но Лёд не позволил.
– Всю?
– Не только сердце, но и душу. Превратить тебя в драугра2.
– В драугра? – спросила Герда и поежилась. – Они существуют?
Кай рассмеялся и легко приобнял ее за плечи:
– Как и серые гномы, и каменные горгульи. Как думаешь, куда делись люди из того поселения, где обосновался Питер?
– Он ненормальный, – пробормотала Герда.
– Ты даже не представляешь, на сколько.
Некоторое время они стояли вот так рядом и молчали. Герде расхотелось задавать вопросы. От Кая веяло странным умиротворением, и девочка боялась нарушить это хрупкое спокойствие. Она даже прижалась к нему немного ближе, с удивлением осознав, что уже не ищет тепла. И не ждет.
– Идем, – наконец произнес Кай. – Вечереет. Нужно помочь Бьорки разместить и запереть мелюзгу до темноты.
– А иначе?
– Иначе на острове появится с десяток неуправляемых драугров.
– Шутишь?
– Нисколько! И тебе рекомендую не покидать комнату ночью и держаться ближе к огню.
Когда они вернулись в большой зал, поздний обед, или ранний ужин, был уже в самом разгаре. Бирк с обреченным выражением лица пытался утихомирить расшалившихся мальчишек. Те галдели, смеялись и визжали. То в одном конце зала, то в другом вспыхивали драки. Бьорки же сосредоточенно следил за тем, чтобы еда на столе не заканчивалась, не обращая никакого внимания на потасовки.