Помимо роли «отвлекающего манёвра», турнир имел еще несколько скрытых значений. Одно из них – напоминание о том, что все творения королевы лишь пустоголовые марионетки. Наблюдая их бьющимися насмерть, Регина каждый раз мирилась с мыслью: ничего не изменится. Големы не научатся ценить жизнь, не узнают истинный ее вкус, даже за тысячу лет не сумеют освободиться из плена гордыни.
Ненавидеть подданных было проще, чем любить… Посему, королева ловила каждый повод испытать к ним симпатию. Иногда ей это удавалось. Де Люта убеждала себя в том, что любая жизнь имеет смысл, а если очень сильно постараться, то ее руки запросто слепят новых Платонов, Да Винчи и Коперников… А потом наступал турнир и словно струя леченой воды сгонял дрему самообмана. Вся жизнь Регины – представление, затянувшаяся игра в куклы, из которых великая и ужасная монархиня выросла давным-давно.
Сколько ни наряжай гомункула в человеческие одежды, он никогда не станет ученым, выдающимся творцом или, хотя бы, достойным собеседником. И от этого признания королеве становилось легче. Ведь любая надежда – это бремя. Это повод ждать, высматривать, искать того, в чьих глазах промелькнет искра разума, а не холодный стеклянный блеск. Но коль нет надежды, нет и тревог. Принять эту свою долю Регина смогла постепенно и в то же время бесповоротно. В какой-то страшный миг она потеряла интерес к миру, который сама же и создала. Тогда ей, не смотря на все могущество, ничего не оставалось, кроме как продолжать играть в жизнь, больше не надеясь на чудесный финал истории.
Иного решения не могло родиться даже в теории. Ведь, вопреки распространённому заблуждению, правителями не рождаются, и не становятся ими надевая корону. Завидным титулом распоряжаются те, кто далек от чинов и званий, самые обыкновенные люди. Они – тот самый ресурс, которым управляет монарх. Они – его опора и сила. Без них даже самый грандиозный король – лишь беспомощный аристократ, не способный подтереть собственный бледный зад. К великой радости власть имущих, ни в одной из эпох простой человек об этом не догадывался. Именно поэтому принципу все жили в гармонии.
Однако случаясь дни, когда мудрость и смирение покидали Регину. Иной раз она просыпалась полной решимости поставить точку в скучнейшем из спектаклей. В дни особенно ужасные Де Люта мечтала уничтожить собственное детище, хотела стать творцом, что разрушит собственное творение без остатка. Но как жить на пепелище сожжённого тобой театра, пусть даже это и был театр абсурда? Ответа на вопрос королева не знала. И потому, реальность в которой жить по старому она уже не могла, а по-новому еще не умела, стала единственным из вариантов её бытия.