– Господин, эта благородная дама права: она не виновата. Не принимай так резко изъявлений ее благодарности.
– Хорошо, – ответил Кермор, уловив в его голосе сожаление. – Забудем ее происхождение, но неужели мы должны быть благодарны ей за то, что она нас не оскорбляет, после того как была причиной этого несчастья. Климент, с нетерпением выслушав эти слова, сказал:
– Ваше негодование несправедливо и вводит вас в заблуждение относительно нас.
– Обвиняй теперь нас же; это похоже на вас, патрициев!
– Я знаю, что вы возбуждены против нас, – сказал консул, – и понимаю это, но продолжаю говорить только из сострадания к этому молодому человеку.
– И что же?
– Ты любишь своего раба и принимаешь участие в его судьбе?
– Более, чем ты можешь предполагать.
– Хорошо! Я хочу за него предложить тебе кое-что.
– Говори, – сказал холодно Кермор, немного успокоившись.
– Я хочу, по мере возможности, отблагодарить его за спасение моей родственницы.
– Я слушаю тебя.
– Согласен ли ты продать его нам? – спросила его Флавия.
– Нет.
– Я вам предлагаю 30000 сестерций, – сказал Климент.
– Это, разумеется, сумма значительная, но она не удовлетворяет меня.
– Ты хочешь, может быть, 50000 сестерций? – спросила Флавия.
– Я не согласен и на это.
– 100000 сестерций?
– Нет!
– 200000?
– Нет.
– Ты очень требователен, – вскричала Флавия; – на эту сумму можно купить более 20 рабов, но чтобы доказать тебе, что я готова отблагодарить его, я предлагаю тебе 500000 сестерций.
– Если ты предложила бы мне 2.000000 сестерций, и то я не соглашусь, – сказал Кермор.
– Чего же ты желаешь за него? – вскричали в один голос Климент, Домицилла и Флавия.
– Я вовсе не хочу продавать его. Вы думаете, подобно всем римлянам, что за золото все можно получить. Знайте же, что я не придаю золоту никакой цены.
– Неужели золото так ничтожно, что не может помочь этому несчастному? – спросил консул.
– Тебе и подобным тиранам вселенной, – отвечал старик, – золото нужно для разврата и порабощения народов.
– Ты не совсем прав! – сказала Флавия. – На сколько я тебя поняла, ты думаешь, что мы хотим купить этого молодого человека, чтобы обратить его в своего раба. Ты ошибаешься: мы дадим ему свободу.
– Это трогает меня, потому что среди римлян это редкое явление.
– Ты согласен?
– Нет, я отказываю.
– Однако, ведь нужно же нам отблагодарить этого раба! – сказал Климент, раздражаясь.