Квартира под номером «31» приткнулась на пятом этаже, куда легко взбежал Василий. Позвонил. Ни ответа, ни привета. Только визгливый лай домашней моськи заполнил подъезд. Шумский поморщился и снова надавил на кнопку звонка. Тот же заполошный лай и больше никаких признаков жизни.
– Ёшки-матрёшки, неужто бабка утопала куда-то с утра пораньше? – Разочарованно проворчал Василий и попенял себе: надо было все-таки предварительно набрать старушенцию и договориться о визите!
Он в замешательстве потоптал коврик для ног и звякнул напоследок еще раз – Бог троицу любит. Надо же, не подвела народная примета: вроде бы с той стороны двери зашаркали шаги… Щелкнул замок, и в проеме поверх натянутой дверной цепочки возникла пергаментно-бледная морщинистая половина лица (вторая скрывалась в тени прихожей). Василий разглядел над ней жидкие, чуть подсиненные волосы. Светлый слезящийся глаз недоверчивым буравчиком сверлил гостя.
– Да? – Тихий голос старушки казался испуганным и при этом странно пустым, точно исходил из оболочки, внутри которой ничего не было.
Собака продолжала истошно заливаться в глубине квартиры, давясь собственным лаем.
– Анна Ивановна? – Дождавшись кивка, журналист продолжил. – Здравствуйте! Надеюсь, я вас не разбудил. Извините, что без звонка. Меня зовут Василий, я из газеты «Калинские вести».
Честно признаться, Шумский надеялся, что этого достаточно и дальше объясняться не потребуется, но бабулька по-прежнему смотрела на гостя недоуменно, доверия в ее взгляде ни на йоту не прибавилось. Блин! Значит, все-таки нужны подробности…
– Вы писали нам в редакцию по поводу странностей в вашей квартире, и…
– Вы ошибаетесь, юноша, я ничего подобного не писала, – быстро перебила Василия Анна Ивановна. Она явно не собиралась приглашать его в квартиру.
Тот остолбенел от неожиданности:
– Как?! Позвольте, никаких ошибок быть не может! Ваше письмо у меня с собой!
Шумский показал старушке конверт с ее именем, но она, даже не взглянув, ушла в категорический отказ:
– Нет-нет, это не мое письмо.
– Да как же не ваше?! Анна Ивановна Купырёва, Лермонтовская улица, дом пятнадцать, квартира тридцать один! Сами же подтвердили, что вы и есть Анна Ивановна!
– Мне надо уходить, и вам тоже пора – попятилась пенсионерка. – Я ничего не писала.
Каким-то образом ее лицо вдруг высветилось полностью в темноте передней, точно фонарь зажегся в ночи, – и не старушкино оно было вовсе! Мраморная физиономия по-рыбьи беззвучно открывала и закрывала рот в серии немых криков. Из уголков губ сыпалась сухая серая пыль.