Журналист не сомневался: статуя скалилась именно на него! Охваченный ужасом Шумский вжался в кресло и осмелился отлепиться от спинки, лишь когда троллейбус покатил прочь от злополучной остановки.
«Померещилось, наверно, – не слишком бодро утешил себя Василий и тут же возмутился, – все-таки зачем шить детям мрачные куртки, от которых рябчики в глазах порхают?!»
Из апрельской дымки пробивающихся листьев желто улыбнулся знакомый фасад: наконец-то, редакция! Пожалуй, журналист давненько не радовался так рабочему поприщу. Впрочем, в данном случае «давненько» – понятие относительное, ибо в «Калинских вестях» на полную ставку Василий трудился только второй год. Правда, до этого дважды проходил там практику и подрабатывал по случаю, когда требовалось написать не слишком глобальную статью. Ну да это детали, все равно Шумский никогда прежде так не жаждал поскорее приступить к делам насущным и даже скучным. Надо же – почти в рифму!
Он адресовал сердитый посыл удаляющемуся троллейбусу, мол, медленный ты сегодня, товарищ на колесах! Раздражение помогло избавиться от остатков страха.
«Вот какой глупый мышонок» – ласково пропел в голове мамин голос.
Глава 2. Кое-что из жизни редакции
Редакция «Калинских вестей» базировалась на первом этаже самой обыкновенной панельной пятиэтажки, в угловой трехкомнатной квартире, выкупленной и переделанной под офис. Коллектив был небольшой – всего-то пять человек, не считая главного редактора, и потому атмосфера в нем царила почти семейная.
– Отыскался таки! Приветствуем тебя, о Повелитель Времени! – Громогласно изрек Тоха, салютуя воображаемой шляпой.
– Отвянь, – ласково отбрил приятеля Шумский, протискиваясь к своему столу и одновременно позевывая под неодобрительным взглядом главреда.
– И то верно: какой ты Повелитель Времени – скорее оно тобой повелевает, о, Раб Будильника! – Тут же все переиначил верстальщик.
– Когда тебе, интересно, надоест чушь молоть? – Буркнул Василий, приклеиваясь взором к синему экрану монитора: какая-то добрая душа (вероятно, Настасья) потрудилась включить компьютер и избавила от необходимости еще и этой заминкой злить начальство.
Шумский тут же уловил лукавое подмигиванье со стороны соседнего стола. «Влип ты, Васятка» – это он прочитал по губам, потому как присутствие главного редактора сдерживало языки.