Мама, я съела слона - страница 3

Шрифт
Интервал


На турнирах Вера вообще выпадала из жизни: не листала инсту[1], не писала в твиттер, ела мало и разговаривала только по необходимости. Она с неприязненной завистью смотрела на тех, кто накануне партии мог с интересом обсуждать последний сезон «Игры престолов». Не было легкости в Вере, не было. Артем Николаевич хвалил ее за основательность, но не понимал, что эта мера вынужденная. Вере просто не хватало беглости мышления, чтобы легко переключаться с одного вида деятельности на другой.

Ставку на шахматы Веру заставил сделать случай. Пару лет назад родители подарили ей на день рождения щенка таксы. За высокие требования к качеству собачьих консервов папа остроумно назвал его Бобби – в честь Фишера, конечно. Папа в школе посещал шахматный кружок, потом довольно быстро бросил и пошел на хоккей, но в разговоре о любом предмете находил повод ввернуть шахматный анекдот или занимательный факт из биографии такого-то чемпиона мира. Страсть к трескучим шахматным словам раздражала Веру, но нравилась всем папиным друзьям. Кажется, маме тоже нравилась.

Так вот щенок оказался невероятно умным, антрацитовые глаза смотрели на мир как будто с пониманием. Бобби прекрасно слушался Веру, выполнял все команды, гулял без поводка – достаточно было позвать его по имени. В одну из прогулок они, как обычно, пересекли дорогу по направлению к парку, и вдруг откуда-то сбоку вынырнула женщина и, протянув руки к Бобби, радостно воскликнула: «Щеночек!» От неожиданности он отскочил назад на дорогу, прямо под колеса взвизгнувшей «газели». Любительница щеночков закрыла лицо руками и медленно пошла прочь. Спустя несколько часов наблюдений за движением машин по влажному пятну Вера решила, что шахматы ей подойдут. Они не приносят боли.

Со временем стало ясно, что она обманулась. Боли, может, и не было, но был страх. Страх прогрызал кожу и проникал в самые мелкие сосудики, как машины-осьминоги в «Матрице». Восемь щупалец вцепляются намертво. Страшно ошибиться на ровном месте, упустить преимущество или, того хуже, его не заметить. Фантомные ошибки болели у Веры, как отрубленные конечности, удушливый ужас наползал на тело посреди прогулки, мытья посуды или урока. Вот прямо сейчас страх напал совершенно без повода, и в стекле вагона отразилось испуганное лицо.