не задышать!»
Не задышало. На Юлькины предпраздничные намеки возлюбленный ответил, что, мол, святой Валентин – прощелыга и мошенник, и что ему, Евгению, больше по душе Петр и Феврония, которые наступят в июле. Таким образом, романтическая встреча 14 февраля отменялась, а за ней автоматически сливались и два следующих праздника.
Ей бы принять и смириться – уж в который раз, – что в возрасте тридцать-плюс счастье надо уже не искать, а просто тупо ждать, сидя с попкорном перед телевизором. Но Юля решила прояснить ситуацию. Она не любила недосказанностей и умолчаний, ее так воспитали родители-комсомольцы.
Вечером 14 февраля она приехала к его дому. Нашла укромное место за парковкой, расположенной на дальнем краю двора, возле тополиной рощи. Черный «крузак» возлюбленного стоял на углу площадки. Стало быть, Женя либо дома, либо вне дома и выпивает. А с кем можно выпивать вечером в День святого Валентина? Не с мамой же!
Юля ждала двадцать минут. Становилось холодно. Она переминалась с ноги на ногу, стучала сапожками друг о друга, дышала в перчатки и осипшим голосом напевала:
– Магнит… болит… свербит… икает… Артрит, едрит, не сплю, бухаю…1
В начале девятого к правому подъезду десятиэтажки подъехало желтое такси. У Юли Казанцевой забилось сердечко… замерзшее и очерствевшее, но еще живое… а из машины вышли они. Евгений и какая-то пигалица с букетом роз вдвое шире ее туловища. Юлькиных роз! Он взял ее под руку и повел к подъезду. Перед тем как открыть дверь, он ее целовал. Долго целовал, прижимая за задницу. Затем они скрылись внутри.
– Вот же сука, – пробормотала Юля, и слезы потекли из ее больших бездонных глаз.
Боль?! Да что ты знаешь о боли?!
Слова эти вспомнились не потому, что ей было больно (хотя и больно тоже). Она вспомнила именно лицо Аль Пачино в тот момент, когда он это проорал. Ох, сколько в нем было страсти, сколько отчаяния и ярости! Слепой ярости. На таких эмоциях можно электричество добывать.
Юля сняла одну перчатку, вытерла слезы насухо, чтобы не осталось льдинок. Постояла молча, подышала, посмотрела вокруг. Зимний двор был тёмен, тих и безмятежен. А рядом стоял чертов «крузак» изменщика…
Решение пришло спонтанно.
Юля порыскала взглядом вокруг. В снегу под ближайшим деревом валялось что-то темное, толстое и длинное. Дубина женского гнева.