И вот однажды, прекрасным весенним днём, скорее вечером, в его клинику вошла полная элегантная дама в чёрном, в чёрной же шляпке и с лицом, закрытым вуалью, с грустным полосатым котом на руках. Кондрат Лазаревич посмотрел на бедного котика и сразу же понял, что тот не жилец. О чём сразу же и сказал хозяйке.
Та, чуть всплакнув, спросила:
– Так вы его… усыпите, да? Чтобы не мучился?
Вздохнув, Кондрат сочувственно сказал:
– Софья Марципановна, другого выхода уже нет, увы.… Вы можете его оставить, всё сделаем лучшим образом, если можно так выразиться.
– А… я могу посмотреть, как это…. будет происходить? Он не в первый раз слышал такую просьбу от сумасшедших владельцев собак, и ещё раз вздохнул:
– Ваше право, но не все готовы это воспринять правильно…
– Но я хочу быть с моей чуней до последнего! – патетически воскликнула дама, воздев к небу полные руки в тонких чёрных перчатках. При этом её грудь соблазнительно колебалась, грозясь выпорхнуть из тонкой блузки. Она тяжело задышала в предвкушении, как и её бедный кот, доживавший последние мгновения.
Кондрат понял, что нужно сделать. Открыл шкафчик, достал початую бутылку виски и плеснул больше половины бокала:
– Выпейте, будет легче.
Мадам опустошила бокал одним глотком, и ожидающе взглянула на ветеринара.
– Как? – спросил Кондрат, – сделаем обычный укол, или…?
– Или, – едва прошептала Софья Марципановна, потупив взор и почувствовав нечто необычное. Ветеринар же понял, что встретил родственную душу.
Достал шприц, удавку, подумав – жёсткую ленту-удавку, которая могла отделить голову у почти бездушного тела. Дама указала пальцем в чёрной перчатке. Протянул ей…. Сама, значит.
Через несколько мгновений лишённое головы дёрнулось тельце, а на отделённой голове застыли открытые глаза. Иван закрыл тело бедного животного простынёй и повернулся к даме:
– Ну вот, и всё.
Налил себе полный стакан, выпил одним глотком, закусил рукавом и посмотрел на даму.
Ему хорошо были знакомы признаки возбуждения, которые нужно немедленно снять, иначе….
Короче, через несколько секунд женщина стояла на коленках на диванчике с заброшенной на спину юбкой и болтающимися на одной ноге чёрными же ажурными трусиками, сливавшимися с чёрными чулочками…. Округлая крепкая попа была выше всяких похвал. И неважно было, сколько ей лет…