На что тот послушно кивнул, показывая, что информацию впитал.
– Так вот тебе бумага, – Кузьмич что-то черканул на листочке и передал его Лёньке, – дуй на склад и скажи Марьванне, что Кузьмич, мол, прислал и просил помочь.
– Понял, спасибо, – только и пробормотал Лёнька, поражённый тем, что вокруг столько добрых и заботливых людей.
– Спасибо будешь потом говорить, – по-прежнему брюзгливо пробурчал Кузьмич, приобретая тот же недовольный вид. – Только ты поторопись, а то я знаю эту мадаму – того и гляди куда-нибудь слинять может. Ищи её потом с ветром в поле. – И махнул Лёньке рукой: – Иди уже! Чё застыл?
Такой приказ Лёнька выполнил моментально и выскочил из кабинета.
Узнав у дневального, по-прежнему с независимым видом торчавшего у дверей главного корпуса, где первая общага, Лёнька двинулся в её сторону.
В длинном подвальном коридоре царила первозданная тишина, куда не проникал ни единый посторонний звук. Лёньке даже показалось, что он попал в таинственное подземелье, где за каждым поворотом могут прятаться привидения или какая-нибудь подобная нечисть. Даже стук каблуков туфель по бетонному полу слышался как будто издалека, растворяясь в просторах длинного полутёмного коридора. Создавалось впечатление, что уши у Лёньки заклеены ватой, и он непроизвольно сделал продувание ушей так, как их учили при нахождении в барокамере.
Но и это не помогло. Звуки всё равно слышались, как будто стены подземелья покрыты ватными матрасами.
В едва освещённом коридоре Лёнька с трудом нашёл дверь, за которой должна была находиться всемогущая Марьванна. Одна из зелёных дверей с невзрачной табличной свидетельствовала об этом.
Постучав в дверь, Лёнька осторожно приоткрыл её и, заглянув в образовавшуюся щель, скромно поинтересовался:
– Можно?
В небольшой комнате, уставленной по бокам огромными стеллажами с различным скарбом, за столом сидела полная женщина в сером, застиранном халате, который на ней чуть ли не лопался.
При появлении Лёньки выражение её лица и поза не изменились. Она по-прежнему сидела, уложив на стол пухлые руки со спрятанным в них мельхиоровым подстаканником с тонкостенным стаканом, в котором просматривалась какая-то чёрно-коричневая жидкость.
«Наверное, это чай», – предположил Лёнька.
Женщина удостоила посетителя презрительным взглядом, исходящим из щёлочек глаз, глубоко спрятанных под нависшими бровями и подпёртыми розовыми, как спелые яблоки, щеками.