Из слегка приоткрытых, ярко обозначенных багрово-красной помадой губ неожиданно громогласно вырвалось:
– Чего надо? Чё тут шум поднимаешь? – Если бы не тюки, плотно уложенные на стеллажах, поглотившие фанфары голоса, то у Лёньки точно бы полопались барабанные перепонки.
Справившись с первым впечатлением от неожиданной встречи, он полностью открыл дверь и, сделав шаг в сторону стола, протянул бумагу, выписанную в отделе практики.
– Марьванна, – заискивающе пролепетал он, – Владимир Кузьмич меня к вам послал и просил помочь. Сказал, что вы постельное бельё можете выдать. Так не откажите в просьбе, а то спать сегодня не на чем. – Учитывая создавшуюся обстановку, Лёнька постарался придать своему голосу самые жалостные нотки.
– Давай, давай сюда свою цидулю, – протянула знатная мадам руку за бумажкой, которую Лёнька вставил в её пухлые пальцы. – Я многое могу. – Голос у Марьванны от Лёнькиной лести подобрел, и она уже не так громогласно продолжила: – А то ходют тут всякие-разные, да только надоедают, и доброго слова ни от кого не услышишь, – это она уже пробурчала про себя, но децибелы от её бурчания с такой силой достигли Лёнькиных ушей, что в них даже что-то задребезжало.
Почесав за ухом, чтобы унять скрежет в ушах, Лёнька ждал вердикта всемогущей Марьванны.
А та откуда-то из закромов выудила очки, водрузила их на маленький носик, который каким-то чудом затерялся на её лице, и занялась прочтением записки, переданной ей Лёнькой.
– Так ты не абитура, что ли? – Марьванна поверх очков строго взглянула на Лёньку.
– Не-а, – отрицательно замотал головой Лёнька. – Я на третий курс. А сейчас перед практикой надо в одиннадцатой роте переночевать.
– А-а… – значительно протянула Марьванна. – Тады ладно. – Она отодвинула подстаканник с предполагаемым чаем, придвинула к себе одну из амбарных книг и что-то там начеркала.
– Тут расписывайся! – ткнула она в сделанную надпись. А когда Лёнька расписался в том, что ему выдан матрас, подушка, одеяло и пара простыней с наволочкой, аккуратно уложила книгу на прежнее место и выплыла из-за стола, заполнив собой небольшое, набитое всякой всячиной, помещение.
– Шуруй за мной, – пропыхтела она и, если бы Лёнька не прилип спиной к стеллажу, точно снесла бы его, как девятым валом, впечатав в тюки с барахлом.