Патриарх внимательно посмотрел на князя, словно хотел убедиться в том, сознает ли тот всю важность порученного ему дела и уверившись по каким-то только ему ведомым признакам, что Чернышев не просто механически исполняет его приказы, поделился сокровенным:
– Мне вот весточку из Белоградского Николаевского монастыря, следом за его посольством, передали. Так из нее следует, что те дни, которые он провел в Белгороде, использовал не для того, чтобы в воеводском тереме отогреться, а со своими слугами всю крепость облазил, беседы вел и с военными, и с купцами, и с татарами пленными, что-то вынюхивал.
Владыка замолчал и тяжело вздохнув, медленно направился к противоположной стене, на которой был устроен его портрет. Князь уже не раз был свидетелем того, как Филарет беззвучно разговаривает со своей копией на холсте, где он больше был похож на боярина, чем на патриарха. Чернышев каждый раз отмечал особое трепетное отношение Филарета к своему образу на картине. Боярин знал, что ни у кого больше во всей Москве такого портрета не было. Только недавно по примеру патриарха несколько бояр заказали искусным заграничным мастерам такие же картины с собственными образами. Однако в этот вечер патриарх только на мгновенье установил какую-то невидимую связь со своим образом и, не теряя сути своих наставлений Чернышеву, добавил:
– Думай, Иван Васильевич! Следи за каждым движеньем посла, за каждым взглядом, вдумывайся в каждое оброненное им слово. А там глядишь – придет пора и посольство принять. А теперь ступай, скоро светать будет.
Патриарх Филарет, не обращая внимания на почтительный поклон князя, повернулся и направился в глубь палаты, где на большом столе медленно догорали свечи, едва освещая гору свитков.
Князь вышел во двор. Снег шел вот уже несколько дней, не переставая. Москва укрылась в белое одеяние, и Иван Васильевич почему-то подумал, что это хорошая примета, к какому-то великому событию, о котором еще никто ничего не подозревает.
На следующий день князь вновь сопровождал персидского посла, который с интересом продолжал знакомиться с Москвой, торговыми рядами, товарным изобилием. Особо его интересовали цены на оружие. Посол подробно расспрашивал купцов о путях их передвижения, о тех опасностях, которые их подстерегают. Князь отдавал себе отчет в том, что Грузинец обладал уникальным талантом обнаруживать необходимую информацию там, где любой другой ее не мог бы отыскать, если бы даже это делал специально. Немногочисленные прохожие не обращали на них четверых, почти никакого внимания, лишь некоторые из москвичей, разминувшись на мгновение, останавливались, оборачивались и с любопытством рассматривали восточного вельможу, двух телохранителей и знатного боярина, многократно крестясь и негромко поругивая басурман.