– Четыре года…
– Да, четыре…
«Вовсе не одиннадцать, – вспомнила разговор с Мортыновым, – но все равно порядком. Напали с ножом, ударил табуретом, лечился в психушке. Стопроцентный убивец».
Дальше в протокол вписывала:
«Из больницы я вернулся домой к матери, в город Горький… квартал Дружба, д… кв. … До прошлого года жил там. А затем поссорился с матерью из-за иконы, которую она хотела выбросить, и ушел из дома. Стал паломничать. С матерью с тех пор не встречался».
– Ладно, что было на Пасху?
Москвин насторожился и поводил ухом, внимательно слушая.
Прокурор-криминалист записывала:
«Последний раз я приехал в Оптину пустынь 15 апреля 1993 года с Украины. Приехал, чтобы встретить праздник Пасхи. Приехал один. Одну ночь я переночевал в храме, другую ночь – в доме наместника на втором этаже, где спят приезжие, а последнюю ночь спал на чердаке в подсобном хозяйстве».
«Это мы слышали». – Грищенко вспомнила допрос накануне и спросила:
– Так на Пасху где был?
– А я не знал, что Пасху встречают ночью, что идет ночная служба, поэтому я лег спать на чердаке…
– Что ты мне мелешь, ходишь по монастырям и не знаешь…
Снова закурила.
БОМЖ:
– Проснулся утром, часов в пять-шесть-семь, и пошел к монастырю. Встал у ворот и стоял ждал, пока пропустят.
– А говорил, ходил в скит…
– Да, в монастырь-то не пускали… У ворот я стоял не один, там еще были люди. Я видел, как к воротам подъехала милицейская машина. А из монастыря шли женщины и плакали. Что там произошло, я не знал…
– А бурые пятна на бушлате? Кровь? – спросила и глянула на Москвина, у которого вытянулся даже нос.
– Вы уже спрашивали, не знаю… Когда я ложился спать, снял этот бушлат с вешалки в кладовке, где лежат матрацы. Кому принадлежит бушлат, я не знаю. Была ли на нем кровь, я не видел, было темно.
– А откуда в бушлате трудовая книжка?
– Тоже не знаю…
– Ты жил в одной комнате с послушником из издательского отдела?
– Не помню…
– Все у тебя: «не знаю», «не помню»… – бросила Грищенко и пошла ва-банк: – А почему твои отпечатки на ноже?
БОМЖ вскрикнул:
– Не может быть!
Взмахнул руками и свалился со стула.
Вскочил и Москвин.
Вызвали «скорую».
Через сорок минут допрос продолжился. Карташов сидел на стуле и покачивался. Запах нашатыря заглушал запах курева.
Грищенко больше не дымила, методично задавала вопросы и писала ответы: