– Лосев он! – Встряла бабка. Она по-прежнему стояла рядом и пялилась на меня, периодически переругиваясь с самыми возмущёнными.
– А! Так вот же! К Воробьевой, триста девятнадцатый кабинет. Ах, чтоб тебя… ффффуххх. Ошибочка вышла. Нет. Все верно. У терапевта ваша карточка. Она в двести девятнадцатом принимает.
– Как в двести девятнадцатом?! На талончике написано… – Я, не договорив, посмотрел в глаза тётке, сидящей в регистратуре, и прочитал в ее взгляде ответ. На заборе тоже написано… но там дрова лежат.
– Да, – Снизошла она до ответа, – Однако Ваша карточка с Вашими анализами у Вашего терапевта. В кабинете двести девятнадцать.
– Иди, Паша, иди… Побегай. Все равно недолго осталось. – Пробормотала стоявшая рядом бабка.
Я посмотрел на Шапокляк. Откуда эта старая сволочь знает мое имя? Ответ пришёл сам собой. Когда в первый раз стоял в очереди, тётка из регистратуры спрашивала данные. Наверное, бабка, несмотря на расстояние, услышала. Вот и все. А то, что она носится туда-сюда, так я тоже ношусь. Тут все носятся, как угорелые.
Молча развернулся и помчал на второй этаж искать нужный кабинет. Слава богу, двести девятнадцатый существовать в единственном экземпляре. Но зато там тоже наблюдалась очередь. Моё время, которое значилось в талоне, уже прошло. Я решил, пошли все к черту, а затем прямой наводкой двинулся к кабинету. В этот момент дверь распахнулась, оттуда вышла женщина. Я бросился вперед и проскочил мимо нее, не обращая внимания на проклятия, которые сыпались мне в спину. Правда, в последнюю секунду среди шума, отчетливо услышал насмешливый голос.
– Да вообще молодежь обнаглела! Никакого уважения. Вот раньше… Да чтоб ему назад, в СССР вернуться…
Я вздрогнул и оглянулся. Голос показался мне снова похож на бабкин. Однако, народу стояло слишком много. Кто сказал эту фразу было непонятно.
– Заходите уже! – Прикрикнула на меня врач. – Дверь закрывайте. Не на проходной!
– Вы Воробьева? – Поинтересовался я сразу, чтоб понимать, придётся ли снова куда-то бежать.
– Да! – Доктор, женщина средних лет, почему-то разговаривала со мной восклицательными знаками. Будто я пришел не на прием, а лично к ней домой. И ее этот факт сильно раздражает.
– Какое счастье…
В два шага приблизился к столу, за которым она сидела, коротко объяснил ситуацию. Врач покивала, измерила давление, послушала легкие, выдала справку, что «на момент осмотра терапевтически здоров!». Об отсутствии противопоказаний к операции под местной анестезией – ни слова.