Реальность страха за обликом я
На повод о чужой молве.. ты фокус бытия расчётливой руки – стяжаешь..
Разбойник и трудолюбивый человек нисходит за причалом смазанных, оставшихся сердец души, туда где опыт в роли слёз своего забытого отдаления от права лгать – может стать интересным нюансом времени, после видимого отражения себя самого в зеркале утопающей части эго – перед длинной чередой форм казуальности смысла – быть. Как – то в дружеской беседе «Оно», вновь распечатывая экземпляр своих бед акселератной функции забыть притчи по умалению жизненного эго – сказало: «Вот будешь ты взрослым – узнаешь итог катарсиса правды – жить только по наитию души или её осклабленной базы провидения чуждого разуму естества. Раз за разом всё отчётливее становишься ты едва уловимой колеёй формы само осознания будущих бед и каждый кто подаст тебе папиросы, будет немедленно унижен в реальности сквозившего ужаса своей чёрной души болезни, страха быть нужным». После такого объяснения – «Видимый Свет» – он же – реальность катарсиса больного в суждениях человека, страстно желая доказать самому чувственно уложенному в его мечтах – ответило: «Как же тебе не прискорбно учить белый свет поднимать тяжёлый труд говорящего истязания моей руки сердца, когда за тёмной нишей создания стоит лишь только дух твоей обнищалой личности, называемой «душой». Даже на провидении актёрской прозы, после воли быть сильным – ты оставляешь белый свет и стремишься попасть во тьму своего вредного я. Но какое же оно наизнанку твоих суждений, досужего промысла стать более видимой картины вне судьбы или сострадания времени пользы для себя самого. Основой в твоём теле до сих пор ведут посторонние умыслы – развитие и маска сочувствия стать человеком, при таких же как и ты. Но боль сковывает твоё осторожное видение своевластия паранойи, под тенью скрытности ты вонзишь трость на кольце сложной морали поведения быть – лучше. Как же воздух обвивает твоих дум огромные сплетни и видит солнечный свет, на происходящей параллели высохшего объятия обмана на трогательной пощаде – не умирать». Как раз, в тот повод выжить перед смертью страха эволюции – служил в дородной темноте – нечаянный гранит своеволия стать нравом для войны будущего и звали его «Каждый». Этот принципиальный человек не хотел возносить мораль над одним и тем же чёрным покрывалом мести ума. И столько лет обаятельно раскуривал трубку мира, заносчиво глотая схожий прононс, слаженного бытия перед эквивалентной отсылкой на планету Марс, что в будущем возвещало необычайную прибыль для души осознанного поведения мира «Каждого». Об его трусости ходили легенды и облики морального права жить так, как хотел бы многий из человеческого общества, но уже скоро духовный потенциал материального мира, поднимая экспансии к душе «Каждого», удручал весь земной остров, проходящий между скал параллелей подземной неги схожего бытия времени. Скажешь вдруг его другу, а как же готический орнамент форм права философии быть в том подземном поле справедливым, ведь мирным жителям разных стран видятся цветные отображения времени где – то уходящего «Каждого» и снова, останавливающегося перед экзальтацией пути назад.