– Не понимаю твоих намеков. Если что-то хочешь сказать – говори прямо.
С каждой новой фразой Феликс мрачнел все сильнее.
– Вы должны остаться.
– Нет.
– Я прошу вас.
– Нет.
– И все же я настаиваю.
– Нет, нет и еще раз нет!
– Ладно.
Феликс подошел к тете, слегка склонился над кружевной перчаткой и произнес спокойно, даже несколько суховато.
– В таком случае, не смею вас больше беспокоить. Если что-то понадобится – вы знаете, где меня искать.
Пожилая женщина подняла глаза, полные страдания.
– Конечно, голубчик. Если что – непременно тебе позвоню.
Он уже почти дошел до двери, как вдруг развернулся.
– Послушайте, мне в голову пришла отличная мысль.
– В самом деле? – Ариадна Ильинична рассеяно осмотрелась вокруг. – Куда я подевала свой зонт?
– Зачем вам в пустыне зонт?
– Не знаю… На всякий случай. Так что ты хотел сказать?
– Что, если мы навестим Ольгу вместе?
Тетушка заморгала часто-часто, словно не понимая на какой вопрос ей отвечать.
– Вместе?.. – она принялась смахивать невидимую пыль со стола. – Нет-нет, дружок, это решительно невозможно.
– Но почему? Почему мы не можем ехать вместе?
Ариадна Ильинична отчаянно молчала.
– Не знаю, что за блажь на вас нашла, но одной вам ехать совсем нехорошо, – продолжал настаивать Феликс. – Одинокая незамужняя женщина, в мусульманской стране c'est indécent. Это просто неприлично.
– Понимаю, – расстроенная тетя швырнула очередную партию вещей в чемодан. – Но уверена, что меня будет кому сопровождать.
– Вы о ком? – мгновенно насторожился Феликс.
– О наших родственниках. Ты забыл? У нас там полно родственников.
– Именно это меня и тревожит, – племянник протянул зонт. – Мне не нравится вся эта внезапность, не нравится, что вы от меня что-то скрываете, – он смотрел на полусобранный чемодан, словно пытаясь найти ответ среди сложенных вещей. – Хотелось бы иметь четкое представление о ваших планах.
– У меня нет четких планов.
– А может быть… – тут Феликс выдержал паузу, словно эта мысль только что пришла ему в голову. – За вашей скрытностью стоит некий человек? Мужчина?
Ариадна Ильинична, казалось, смутилась.
– Ну что ты, – пробормотала она. – Какой еще мужчина?
Феликс пристально следил за выражением ее лица.
– Любви, как известно, все возрасты покорны.
Ариадна Ильинична посмотрела с укоризной:
– «Но юным, девственным сердцам ее порывы благотворны». Не позорь ни меня, ни Пушкина. И что за намеки?