Она никогда даже представить не могла Эдика в образе препода, тайком по укромным уголкам тискающего студенток. Это выглядело даже не испорченно и непристойно, а настолько примитивно пошло и нечистоплотно, что вызывало не возмущение, не праведное негодование, а чувство брезгливости, которое обычно возникало, если вляпалась во что-то липкое и тошнотворное, неизвестного, но явно неприятного происхождения.
Похоже, это была единственная эмоция, которая сейчас владела Светой. Именно потому, когда Эдик, оглянувшись, произнёс её имя, поспешно и бесцеремонно отодвинув от себя студентку, спрыгнул со стола и шагнул к ней, протягивая руку, словно пытаясь ухватить и удержать, Света невольно отпрянула. Не столько оттого, что была зла и глубоко обижена, а оттого, что боялась – сейчас её и правда стошнит.
Она выскочила из аудитории и просто зашагала по коридору, неважно куда, главное, прочь. Чтобы не только не видеть, но и не слышать по-прежнему упрямо настигающее и зовущее «Света!» Даже захотелось побежать, когда оно прозвучало чересчур близко, но она только брезгливо дёрнула рукой, ощутив, как чужие пальцы всё-таки ухватились за локоть.
– Света, ну Свет, ну постой!
Неужели дальше последует коронное для подобных ситуаций «Ты всё не так поняла»? Хотя ей ещё ни разу не выпадало выслушать эту фразу вживую. На мгновение даже любопытно стало – в реальности действительно её говорят? И какие потом предлагают объяснения?
Увиденное слишком однозначно. Что там может быть не так? Но Света всё же не стала вырываться, повернулась к Эдику.
В конце концов, если ему очень хочется сказать, пусть говорит. Возможно, тогда быстрее отстанет. Она ведь уходила вовсе не для того, чтобы он за ней всю дорогу бежал и упрашивал, а чтобы больше его не видеть. Но если для этого надо выслушать – пусть. Хотя его слова, какими бы они ни оказались, всё равно ничего не изменят.
– Свет, ну Свет. Ну ты же понимаешь, – обрадовавшись, что она остановилась, торопливо заговорил Эдик. Правда с такими интонациями, с какими обычно читал лекции, будто бы и не особо оправдываясь, а поучая или разжёвывая прописные истины, и даже чуть негодуя. – Эти молоденькие девицы… у них же никакого стыда. Для них это в порядке вещей. Они сами на шею вешаются. Ума бог не дал, вот и используют тело. Ты же видела, как она одета. Ну Свет, – добавил он в который раз и заглянул в глаза, немного заискивающе и одновременно с ожиданием поддержки.