– Мама? Господи, как так?!. Я приеду. Я приеду, ты жди!
Потом был звонок в депо и обрывки разговора об аварии.
– И что там где рухнуло? Не понял я ничего, – безмятежно спросил Юрий, пытаясь вернуть недавнему разговору непринужденность.
Но приятель стал сух и сдержан.
– Вслед за нами, минут через двадцать, грузовой с углем… вместе с мостом… Так что мы в рубашке родились… – глядя в пустоту ночи, ответил он. – На волосок от смерти были…
– Ха, – автоматически поморщился Юрий. – В мою смену в шахте как-то обвалилась порода. Никто не пострадал…
Он посидел молча и вдруг резко закрыл лицо трясущимися руками.
– Бли-ин!.. Я же говорил, говорил, что не надо ехать в эту… как ее!.. Мне ж эта авария и снилась, я теперь понимаю! – Он обратил взгляд куда-то к небу и зашептал: – Она самая! Как мой уголь куда-то туда, под обрыв, под обрыв!.. Зачем?! Мы ж столько над ним бились!..
Вскочив, он принялся расталкивать на верхней полке супругу.
– Собираем вещи, Лена! Давай Лешку буди! Скоро выходим!
– Как? Разве уже приехали? – бормотала жена, неловко спускаясь сверху.
– Приехали, приехали, хватит!
Продолжая что-то бурчать, Юрий укладывал со стола в пакет еду, к которой даже не успел притронуться.
Сонный Лешка уселся на уголке нижней полки и клевал носом.
Было тесно от суеты и душно.
– Вот какие вррремена, Паша. Даже мосты не выдерррживают! – прорычал на все купе Юрий. – У нас в забое, знаешь, веселей! Да-да, веселей! Павел улыбнулся, словно извиняясь, и, прихватив свою сумочку, вышел в тамбур: уже светилась огнями ближайшая станция.
За ним следом вышли на перрон и Ковалевы.
– Дядя Паша, а зачем трактор на поезд загнали? – полюбопытствовал Лешка, разглядывая состав с нагромождением на платформе.
– Это восстановительный поезд. Если он на путях, значит, где-то беда случилась…
Объяснив попутчикам, как пройти к гостинице, чтобы разместиться до выяснения обстоятельств, Павел долго стоял и наблюдал, как лениво и покорно плетутся за главой семейства его домочадцы.
* * *
Спустя пару часов после аварии Марину отпустил сменщик.
Дома у нее, в тесной комнатке, вовсю шла подготовка к предстоящим похоронам, и это навевало крепкую, до кома в горле, тоску. Хлопотливые старушки-соседки бережно приносили и намывали посуду для поминок, заранее варили рис для кутьи и тихо всхлипывали, вспоминая новопреставленную.