Когда Павел просочился в квартиру, Марина суетилась в поисках документов для поездки в морг, а сыновья смотрели мультики. Заметив отца, они рванули к дверям. Павел опешил и замер, покрывшись мелкими мурашками, когда они обняли его за обе ноги и едва не уронили.
Марина молча подошла к своим мужикам и положила голову старшему на плечо. Сердце у Павла сжалось и заныло.
– Как тебе теперь с больницей-то? Надо ведь ехать…
– Разберемся… – отмахнулся он. – Сейчас главное мама…
У Марины полились слезы, и Павел, чуть помедлив, с опаской вытер их своим платком.
– Я подумала вдруг, что вот мама… а еще ты бы мог быть в той смене…
Павел слегка дрогнул лицом.
– А меня отстранили, на время… вот и хорошо… Садик-то работает? – спросил он, пытаясь поймать Маринин взгляд.
Она утвердительно опустила веки.
– Ну, а об остальном договоримся с соседками. И начальство попросим, чтобы сменами не совпадать, да?
* * *
К локомотивной бригаде Шмелева добрались только через шесть часов, вынудив Сергея с Мишей все это время беспомощно взирать на груду угля и покореженного металла.
Общее движение восстановили спустя двое суток. Поезда вернулись в график, дав возможность Юриной семье, так и не искупавшейся в море, отправиться назад в Воркуту.
Снова проезжали Урай.
– Лен… – Успокоившийся Юрий ласково толкнулся в плечо жены своим и заискивающе заглянул ей в глаза. – Давай поспорим, что Пашка опять сойдется с Маринкой. Чует мое сердце. А оно меня никогда не подводит.
– Да уж, – уклончиво ответила Лена, всматриваясь в дождливую даль. – Хорошо, если они не успели сжечь за собой мосты… до угольков.
– Не-е, – довольно хохотнул Юрий. – Теперь обратный закон действует: обрушение моста – соединяет!
Лешка, с верхней полки слушавший родительский разговор, упорно боролся со сном и наконец забылся в сладких мечтах о своем Барсике.
Жизнь продолжалась.