– Останься, – тихо сказал я и сразу же громко гаркнул на всё отделение: – Так, остальные работаем, живо, живо! Давайте, вперёд!
Всё вокруг пришло в движение. Захлопали двери, санитары засуетились, загремели колёса носилок по кафелю больницы.
Через секунду мы остались одни. Стало немного полегче – теперь прямо перед глазами не лежали два жутких развороченных тела.
– Семён, – стараясь скрыть волнами накатывающее на меня отчаяние, негромко сказал я. – Скажи, ты случайно не скачал какой-нибудь другой мануал? Помнишь, мы тогда говорили, что ты потом нормальный скачаешь и изучишь? – я поднял на него полные надежды глаза.
Он кивнул.
– Да, скачал, и прочитал тоже, Михаил Николаевич. У меня тогда ещё… знаете, предчувствие что ли было. Я несколько вечеров его читал, признаться честно.
Я испытал двоякую эмоцию – жуткое облегчение и надежду, перемешанную со жгучим острым стыдом – это я, я должен был это сделать, а не Семён, он же просто техник!.. Мне захотелось обнять его и расцеловать, но я сдержал эмоции и выдал наружу скупое:
– Молодец, Семён. Тогда будешь ассистировать.
Честнее было бы сказать – будешь руководить, а я уж помогу, чем смогу…
Семён, бросив на меня короткий, но многозначительный взгляд, как будто он прочитал всё, что до этого стремительно пронеслось у меня в голове, секунду помолчал и медленно проговорил, глядя мне прямо в глаза:
– У нас есть шанс.
Последние слова прозвучали ровно – без малейшей радости, словно он говорил не про спасение жизни человеку, а наоборот – сообщал родным про неизлечимую болезнь.
Мне снова стало не по себе.
– Принеси, пожалуйста, твой мануал срочно ко мне в кабинет, если он тут. Мне надо кое-что уточнить.
– Хорошо, – Семён встал.
– Сём! – окликнул я его уже в дверях. – И вообще, будь рядом, а? А то я, знаешь ли… честно говоря…
– Да я всё понимаю, Михаил Николаевич, – прервал он меня всё тем же голосом. – Всё будет нормально, не волнуйтесь… – и тут же исчез за дверью.
Я остался один. Никогда ещё я не испытывал такого шквала самых разнообразных эмоций. Казалось, я превратился в комок электрических угрей, который вот-вот прыснут во все стороны.
Страшно было, вот что… Просто страшно… Но – страх странная всё-таки штука. Он ведь тоже как анестетик, сам себя обезболивает, что ли… И чтоб этот страх не завладел мной полностью, не обездвижил – надо было что-то срочно делать.