Ужин в городе неизменно завершался шоколадным тортом, приготовленным миссис Джи и привезенным заранее, с шариками мятного мороженого. Зажигались три свечки – одна для Уильяма, одна для Джеральда и одна для Беатрис. Их имена были витиевато выписаны на ванильной глазури. Мои августовские дети, говорила миссис Джи. Вот и еще один год прошел. И весь ресторан пел «С днем рождения», когда торт с горящими свечками выносили из кухни. Они втроем вставали, наклонялись над тортом в центре стола, миссис Джи придерживала волосы Беатрис подальше от пламени. В ресторане к тому моменту уже становилось темно, солнце садилось, и их лица освещали только огоньки свечей. Джеральд, рыжий и веснушчатый, с заразительной улыбкой. Уильям, с выгоревшими на солнце кудрями, прячущий усмешку. Что они видели, глядя на нее? Она не знает, но, наверное, на лице ее отражалась радость, которую она чувствовала. Думая о них троих вместе, Беатрис вспоминает именно этот момент, миг перед тем, как все они наберут воздуху, загадают желание и посмотрят в глаза друг другу. Перед тем, как свечи будут задуты.
В то последнее лето она загадала остаться. Остаться со всеми ними навсегда. Беатрис наклоняется, дует на свечку на столе и закрывает глаза.
Реджинальд
В тот вечер Реджинальд рассказывает приятелям в пабе, как он горд. Всем и каждому он пересказывает историю отъезда Беатрис, вновь и вновь. Ему задают вопросы, хотят знать подробности. Те, чьи дети уехали раньше, уже знают эту историю или свою версию этой истории. Каким жарким и влажным было утро. Как они стояли в бальном зале отеля «Гросвенор», как он опустился на одно колено, когда пришло время уходить. Как Беатрис кивнула его последним словам, склонила к нему лицо, грудь ее приподнялась. Какой решительной она была и не расплакалась, хотя он видел слезы в ее глазах.
Но уже на следующий день Редж не мог в точности вспомнить, что сказал ей тогда, стоя на одном колене. В глубине души он страшно переживал, что забыл произнести самое главное. Но в тот вечер в пабе он рассказывает всем, какой она была молодчиной. Моя храбрая одиннадцатилетняя девочка. Он придумывает слова, которые они сказали друг другу. И не уточняет, что они с Милли отвернулись от Беатрис и двинулись сквозь толпу, пока еще могли владеть собой и прежде, чем он действительно готов был это сделать. Редж не представляет, что вообще когда-нибудь готов будет расстаться с ней.