– Ой, боже, а времени-то сколько, – ахнула Степанида, вынырнув из пучины воспоминаний.
Суббота стремительно летела к полудню.
Календарное начало июня радовало и само по себе, а тут еще и природа вовсю старалась не подвести и не разочаровать, одаривая сельчан такими теплыми ночами, что, казалось, воздух плавится и тает, словно воск на свече. Протяжные светлые вечера манили убежать за околицу и затеряться в светлой березовой роще. Низко плывущие над рекой густые утренние туманы так накрывали берега, что они походили, скорее, на молочные кисельные из известных детских сказок, чем на утрамбованные береговые ложбины и обрывы.
Степанида, проводив Катерину домой, спать уже не ложилась. Подоила корову, выгнала ее в стадо, торопливо закончила неотложные дела и, выпив чашку крепкого чая, понеслась на работу. Как вчера и планировала, успела сделать очень многое: в телятник спозаранку сбегала, проверила, как соблюдается утренний рацион, как выдается молодняку корм. Сама поприсутствовала на кормлении.
Вернувшись пополудни домой, она, переодевшись, хотела заняться уборкой, но тут мать, прихрамывая и сияя как медный пятак, горделиво вплыла в ее комнату.
Степанида, прекрасно зная материнскую любовь к сюрпризам и еще помня, как она зазвала незнакомца на чай, подозрительно прищурилась.
– Так… Что опять? Ты чего так сияешь? Что задумала?
– Вот любишь ты, Стеша, мать укорять да глупости болтать, – баба Галя сердито вздохнула. – Медом не корми, а дай матерью покомандовать да поглумиться над ней! И в кого ты такая подозрительная?
– Мам, в тебя, наверное. Другой-то матери у меня не было!
– Другой матери не было, конечно, но мнительность и недоверчивость твоя – от отцовской родни, сто процентов.
– Понятное дело. Если их давно нет на этом свете, можно на них все грехи списать и все камни свалить.
– Ох, и языкастая ты баба, Стешка. Даже матери спуску не даешь. Совсем распустилась, отбилась от рук!
– Мам, тебе заняться, что ли, нечем? – вздохнула Степанида. – А то я быстро тебя к какому-нибудь делу пристрою.
– Ну, уж нет, – махнула сухонькой морщинистой ручкой баба Галя. – Я свои дела давно переделала, теперь твоя пора пришла!