Люди-ли вокруг? Будут они жить, радуясь, что носят в себе кусок еще живого человека? И сколько еще кусков себя она готова отдать? Кусков себя… От этих мыслей замутило, закружилось в голове, и девушка впала в послеоперационный сон.
Очнувшись, увидела, что Алексей лежит также тихо, не подавая никаких звуков. А вдруг он перепрошит и Инге придется доживать свой век в одной комнате с бездушным, исправленным, недочеловеком? Она вспомнила их недавний разговор о биороботах, а потом бабочек, что кружились в ее сознании во время операции. Ей так захотелось жить, чтобы испытывать настоящие чувства, пусть это даже будет чувство потери единственного родного ей человека на земле. Хотелось жить, чтобы иметь возможность надеяться на чудо, на возможность поменять хоть что-то и сделать этот мир созвучным ее чувствам и мыслям. И ей совершенно не хотелось жить в реальности, где нормальным считается «править» ненужное полушарие мозга, где нет творчества и жизни как таковой, есть только цели и обязанности члена союза. Ей не хотелось жить среди биороботов и людей с пере- прошитым сознанием.
Лев Константинович смотрел на показания датчиков и не мог поверить своим глазам. Куда делась энергия его подопечных? Где эти вибрации, что ощущались кожей, просто глядя на видеозапись? Все куда-то пропало после операций, одним днем. Впервые в жизни, врач поймал себя на мысли, что просто подглядывает за другими людьми. Раньше, когда он ставил эксперименты над другими своими подопечными, они казались Льву Константиновичу просто материалом для исследований. Сейчас-же он увидел себя со стороны, сидящий в удобном кресле, внимательно смотрящий в экран. Наблюдающий за такими же существами, как и он сам. Вчера вечером, придя домой и разглядывая неуютные стены своей капсулы, он впервые задумался о смысле своей жизни. Всё, что раньше казалось ему таким и понятным: его роль в обществе, планы на будущее, стало казаться таким нелепым и противоестественным. В глазах стояла картинка, как Инга, превозмогая боль, сразу после операции, держась за бок, пошла, села на кровать Алексея, взяла того за руку. И потом они просто молчали. Она сказала – Я с тобой, – и наступила полная тишина.
Лев Константинович вдруг осознал, что ни одна женщина в мире никогда не скажет ему таких слов. В его мире брак считался пережитком прошлого, любовь – пошлой сказкой, прикрывающей корысть. Он мог встречаться с любыми свободными женщинами, как за деньги, так и бесплатно, и женщины тоже жили свободно, не обременяя себя связями, в полной свободе выбора своих предпочтений. Но что это были за отношения? Тихие вечера перед панорамой или гуляния в специально отведенных зонах отдыха, молчание, не от наполненности, а от пустоты. Главным в их обществе считалось быть хорошим работником, иметь высокий рейтинг репутации и лояльности, так безопасно для всех членов союза. Обеспеченные работой, с удовлетворенными базовыми потребностями люди жили свободно, уверенно в завтрашнем дне. Правила жизни были четко обозначены и все, что надо было, следовать этим правилам, не выделяться из толпы. И тут же на ум пришли картинки из детства. Заливистый смех матери, и отец берет ее за руку. Почему тогда, это было еще возможно, такое единение, а сегодня уже нет? Его с детства приучали, что заведенный порядок пойдет на благо развития цивилизации, а сейчас, глядя на этих двоих покалеченных людей, Лев Константинович стал задумываться, для кого нужно такое благо?