Жизнь его подопечных несомненно закончится в центре, на его глазах. И их жизни уже не казались врачу такими бесполезными и лишенными смысла. Наоборот. Наблюдая, как тепло его подопечные общаются друг с другом, врач начинал понимать, что в этом общении и заложена та живая сила, что заставляет пищать датчики и смазывать изображение камеры. Вдвоем, его подопечные будто питали друг друга, росли. И только сейчас, после операции их организмы сдались и все значения вернулись к нижнему порогу нормы. Лев Константинович начал осознавать, что благодаря этим двоим, он продолжит свое существование на земле, но уже стал задумываться, а зачем? Мысль, что он будет до конца своих дней ходить на работу, ставить эксперименты или перепрошивать мозги других людей, уже не казалась ему такой замечательной. Более того, он начал смотреть на себя другими глазами, глазами Алексея, обличающего пустоту бездушной системы. Образ бабочки, о которой рассказывала Инга, прочно засел в голове. Лев Константинович даже сходил в оранжерею в свой единственный выходной в этом месяце. В оранжерее было мало народу, такие места были как старые музеи, совсем не популярны. В разнотравье искусственного луга, среди горшков с цветами и карликовых деревьев Лев Константинович увидел летающих насекомых с крылышками и попытался понять: что так может воодушевлять при взгляде на эту летающую букашку. Так и не понял и раздраженный покинул зал. Он был зол на себя, зол на своих пациентов, на свою неспособность увидеть прекрасное в таком обыкновенном. Потом понял, что именно его неспособность понять образы, что рисует больной мозг испытуемых, его бессилие перед этой странностью мышления, так раздражает и выбивает из привычной колеи упорядоченной жизни…
Алексей лежал и вспоминал первые дни, проведенные с Ингой в центре. Как он видел ее, маленькую, беззащитную, такую светлую и родную. Как они разговаривали сутками, делясь своим внутренним миром, наполняя друг друга.
– Шум листвы, запах дождя, небо, меняющее свою окраску – Мир нам дарит себя, ничего не прося взамен, кроме любви и принятия.
Эти слова Инги заставили его по-другому посмотреть на молчаливое терпение земли по отношению к человечеству.
Провозгласив себя богом, утвердив свое величие, человек скатился до состояния биологического робота? Когда была перейдена грань, когда человек из дитя природы был превращен в бога на земле? Наверное тогда, когда разрешили эксперименты над себе подобными. Когда стали править себе подобных, по образу и подобию чьему? Или просто править ради удобства управления? Извращенная мораль и отсутствие этики, превратили землю в испытательный полигон.