В этом году честь идти на приступ выпала парням и девушкам племён с обеих сторон Агидель: барсула, темтюзи́ и нухра́т. Им предстояло, собравшись в Халджа на левом берегу оврага, пробиться на правый, взобраться на обледенелый склон холма и только потом ворваться в белую цитадель, чтобы схватить там главного злодея. А вот держать оборону готовились эсегели с правого берега Итиля. И пользуясь тем, что усадьба одного из них – Эрнука – стояла над самым оврагом, главное укрепление защитники решили сделать прямо на мосту, миновать который нападавшие никак не могли. В широком проходе поставили две телеги, связав их оси верёвками. На повозки взгромоздили пустые бочки, короба и прочий хлам. За баррикадой встали защитники под командой Самура – старшего сына Эрнука. Три десятка лихачей, вооруженных глыбами плотного снега и потешными булавами, на длинных рукоятях которых вместо стальных шаров были намотаны тряпки.
Агидельцы тоже серьёзно готовились к бою: привязали к толстым канатам крючья, чтобы растаскивать завалы; смастерили лестницы, чтоб подниматься на баррикаду и налепили гору снежков для обстрела защитников. Айдарук вооружился длинной рыбиной с узким хвостом, за который удобно было держаться, а на плечо набросил торбу с десятком снежков, в центре которых для тяжести закатаны были кусочки льда. Закончив с подготовкой, он уже стал пробиваться в передние ряды – ему не терпелось броситься вперёд, чтобы первым достичь моста и всем показать свою силу и ловкость. Но тут на плечо юноши легла чья-то рука.
Это был Байбат – дед Айдарука по матери. Когда-то сильный ловкий воин, теперь он постарел и уже не годился для боя, но его опыта и знаний с лихвой хватало на три десятка бывалых рубак. Так что когда подошло время выбрать сыну воспитателя, Турумтай с радостью вспомнил древний обычай, который гласил, что пестовать девочку должна мать её отца, а мальчика – отец его матери. А лучшего наставника, чем Байбат, Турумтай и представить не мог.
Взяв подопечного за локоть, Байбат мягко, но настойчиво вывел его из толпы:
– Бездумная храбрость – хуже трусости. – Тихо сказал старик и тут же закашлялся, что последнее время случалось с ним часто, особенно, на морозе.
Айдарук сочувственно посмотрел на Байбата – тот напоминал одуванчик: стебелёк сухого тела венчала крупная голова с пышной копной седых волос. Воспитанник в свои шестнадцать рядом со стариком выглядел могучим дубом: выше на две головы, стройный, с тонкой талией и дюжим разворотом плеч, на которых даже сквозь толстый войлок куртки проступали бугры молодых крепких мышц. И словно этого было мало, вдобавок боги наградили его волевым точёным подбородком и глазами цвета агата в мелких брызгах расплавленной бронзы, от прямого взгляда которых у девушек замирало сердце, и они забывали, что хотели сказать мгновенье назад.