Серые глаза пристально вглядывались в мягкие черты шестилетней девочки.
Варя зачем-то начала теребить сестру за плечо.
– Мы с папенькой гуляем, он мне ромашки показывает, – лепетал ребенок, перебирая складки нарядного платья.
Варвара сильнее тряхнула Анюту. Та встала и оказалась лицом к лицу с подошедшим мужчиной.
– У вас очень милая дочка, – губы Вари расплылись в лучезарной улыбке, но правая бровь отчего-то резко дернулась.
– Благодарю, – он смущенно наклонил голову. – Пойдем, Машенька.
Еще раз повернулся к Аннушке. Хотел что-то сказать. То ли испуг, то ли радость мелькнули в ответ под стыдливыми ресницами. Мужчина виновато провел ладонью по виску, поджал губы и, подхватив на руки дочь, отошел. Еще долго барышни слышали звонкий смех девочки.
– М-да, этот фрукт уже занят. А жаль. Неплохой был вариант.
Варя бессмысленно теребила перчатку.
Анюта ничего не ответила. Отвернулась, чтобы сестра не заметила алых пятен, запылавших на щеках.
***
Александр медленно шел по набережной, Машенька поймала его за два пальца. Нарядные пароходы толпились у пристани, подплывали торговые суда. Между ними сновали крошечные лодки. Кричали крючники. Легкий волжский ветер разносил запах воды и рыбы.
Мужчина погладил дочку по кудрявой головке с мягкими косичками.
Кто-то на противоположном берегу махнул рукой.
– А мы туда поплывем? – спросила Маша, запрыгивая снова к отцу на плечи.
Она решила помахать в ответ. Просто так. Даже если ее приветствие никто не заметит. У детей вообще все просто.
– Обязательно.
Он нежно прижал ее. Мысли Александра белой чайкой улетели на другую сторону реки. Там его родина. Там его место. Там началась новая жизнь. Ему еще не было шестнадцати, когда…
Мужчина глубоко вздохнул, откинул назад волосы и погрузился в прошлое…
***
Саша провел рукой по деревянному кресту.
– Ну, прощайте, отец и матушка. Теперь не знаю, когда снова вернусь сюда.
Склонив голову, он стоял у двух печальных могил. Злой ветер норовил забраться под легкий дорожный плащ. Юноша повернулся к скрытой в осенней листве пустой усадьбе. Поклонился небольшой деревеньке, где у крайнего дома мелькнул до боли знакомый вдовий платок тетушки Дарьи. Она спешила к нему. Александр дождался ее на дороге, крепко обнял.
– Прощай, соколик, – прошептала женщина, вытирая непрошенные слезы, – знай, что здесь тебя любят и ждут.