С болью он смотрел на увядающую Дарью, ставшую для него после смерти родителей второй матерью.
– Я вернусь. Непременно, – едва слышно проговорил Александр.
Тихо подошел проститься Ваня, названый брат, родной сын Дарьи.
– Сашка, ты уж прости, если что.
По-мальчишески смущенно он похлопал друга по плечу своей богатырской рукой и едва не задавил в могучих объятиях хрупкого Сашу.
Последний раз тонкая фигура застыла на пригорке. Перед тем как скрыться за поворотом, Александр прощально махнул единственным своим близким людям: взрослому великану Ваньке с детскими робкими глазами и молчаливой седеющей тетушке Дарье.
Снова и снова юноша сжимал в горячей ладони листок бумаги, где самым дорогим на свете, материнским ровным почерком, был написан адрес.
Усталая осенняя дорога помнила шаги матушки. Тихие, робкие шаги в деревню. Четырнадцать лет назад. Маленький Саша тогда спал в нежных объятиях. Ему было почти два года. Сердце сохранило где-то глубоко в памяти материнские руки, грустную колыбельную и резкий надсадный кашель…
Через пару лет в доме тетушки Дарьи, приютившей их, в один из осенних дней было особенно холодно и неуютно: матушка больше не слышала слез своего Сашеньки, не могла прижать к себе его кудрявую головку. Стоя у деревянного креста, прижавшегося к соседней простой могиле, мальчик узнал, что маменька теперь всегда будет рядом с его родным отцом.
Батюшку он не помнил совсем, но горячо любил сиротским сердечком. А теперь от той же тетушки Дарьи усвоил, что похож как две капли воды на своего рано ушедшего родителя.
Осень обнимала все вокруг лоскутным покрывалом. Холодный ветер яростно раскачивал уставшие деревья, проверяя их на крепость.
Александр почти целый день шел по высокому берегу Волги, кутаясь в тонкий плащ. Поля и деревеньки сменились богатыми купеческими дачами, среди которых попадались и простые избы. Под окнами одной из них он остановился поздним вечером, сверяя написанный на бумаге адрес и не решаясь постучать.
Саша не был пугливым и хилым, он с ловкостью выполнял любую мужскую работу. А робость перед незнакомой дверью скорее напоминала волнение первооткрывателя. Еще в детстве с неразлучным Ваней они нашли на чердаке старинный сундук и с таким же чувством стояли перед закрытой крышкой: что там? Несметные сокровища? Страшная тайна или немая пустота? Они не угадали. Сундук был набит старым истлевшим тряпьем.