– Кажется, серая, – неуверенно сказала служанка.
– Это лицо у тебя серое, – нахмурилась хозяйка. – Что толком случилось, рассказывай?
И прежде чем служанка смогла выговорить хоть слово («Как не вовремя звонок, – Лили, помогите ей, ей плохо! Алло?»), из трубки уже слышался чужой голос. Обладатель голоса, наверное, не хотел, чтобы через него сегодня говорила беда. Но она говорила.
Их дочь так и не поняла, ни в этот день, ни в следующий, как это – он не придет домой. Как не обнимет ее, не снимет обувь, не приласкает малышку. Так не бывает.
А потом – поняла.
В те дни, один человек за другим, увольнялась из дома прислуга. Они не выдерживали мертвенного лица хозяйской дочери, ее бесшумных шагов вдоль стен, где, словно слепая, она бесцельно передвигалась час за часом, забыв про малютку Киру, которую взяла на свое попечение бабушка.
Последнее увольнение произошло громко. Ладненькая коренастая смуглая девушка, не проработав и неделю, заявила, что боится находиться в одном доме с «больной». Хозяйка не сдержала слез, а только что пришедший хозяин, сдерживая желание броситься на бесчувственную девицу, молча указал ей на дверь. На ходу пересчитывая деньги, служанка вместо прощания заявила:
– Я вам не Утешительница Джейн!
Дверь захлопнулась.
Хозяйка что-то хотела сказать своему супругу, но вдруг ахнула – «Кира!» – и заспешила вверх по лестнице. Где-то в доме что-то упало, возможно – юная вдова нечаянно уронила одну из небольших картин или фотографий, развешанных в доме по стенам, такое уже бывало. Дедушка Киры сделал шаг в сторону лестницы – но потом решительно развернулся и вышел из дома.
Он дошел до соседских ворот, охранник радостно впустил его, приветствуя одному ему понятным салютом. Соседи открыли дверь смущенно и со словами соболезнования. Их лица оживились и вытянулись одновременно, когда гость попросил их:
– Пожалуйста… могу я поговорить с вашей прислугой?
В доме в этот момент была только горничная, совсем девочка, и кухарка, крепкая женщина лет сорока пяти. Женщина недавно приехала из другой страны и не знала никого вокруг. Зато девочка оказалась из местных и очень обрадовалась вопросам:
– Конечно же, я знаю Утешительницу Джейн! Кто же ее не знает!
Уже через полчаса седой господин в дорогом костюме шагал в сопровождении девочки, даже не снявшей фартук, по одному из дальних районов города. Какие-то дома здесь выглядели добротно и отличались от своих собратьев с более чистой улицы только отсутствием кованого забора вокруг. Какие-то были дощатыми и полуразваленными, опасений не внушал разве что массивный фундамент, а рядом стояли сараи, вмещавшие велосипед, собаку и пару общипанных кур с не менее общипанным петухом. Машину пришлось оставить у дома, больше похожего на навес, под которым жили люди и там же строгали, пилили, покрывали лаком: это был дом плотника и его многочисленной семьи.