– Спасибо, все было очень вкусно.
– Чай? – спросил отчим. – Пряники есть.
Если бы чай предложила мать, он бы, конечно, согласился.
– Грызите сами свои пряники, а меня ждет гранит науки. Прошу не беспокоить.
В комнате Андрей включил настольную лампу, вытащил из сумки учебник с замысловатым названием «Организация работы железнодорожных направлений и системы вагонопотоков» и погрузился в чтение. Преподаватель, которого не любили в техникуме железнодорожного транспорта абсолютно все студенты, предупредил, что те, кто не сдаст зачет – не будет допущен к практике. И пальчиком еще так грозно по столу постучал, зараза.
Осилив несколько страниц скучнейшего текста, Андрей зевнул и полез в ящик стола, где хранились сигареты. Распахнув окно и поежившись от холодного весеннего воздуха, он присел на подоконник и щелкнул зажигалкой.
Вечерний двор привычно мерцал огнями окон и светом фонарей. Андрей вспомнил, как в детстве с отцом подолгу стоял у окна, глядя на далекие звезды. Тогда их шестнадцатиэтажный дом был единственной высоткой, возвышавшейся над частными домами, поэтому ничто не мешало обзору. Отец показывал на яркие точки, чертил контуры созвездий и объяснял: «Это Сириус – самая яркая звезда, вон там – Малая Медведица, а вот этот ковшик – Медведица Большая…»
Как же это было давно…
Андрей вздохнул и попытался разглядеть звезды, но из-за высоченных двадцатиэтажных человейников, разросшихся на месте частного сектора, увидел лишь маленький кусок неба, да и тот – затянутый хмурой пеленой.
Он затушил сигарету в пепельнице и с тоской посмотрел на учебник. Представив недовольное лицо препода, решил почитать еще немного – авось в голове что-нибудь да осядет.
Едва он лег на кровать и взялся за книгу, на столе завибрировал телефон. Звонил Паша.
– Андрюха, ты чего трубу не берешь?! Звоню-звоню! – недовольно прогудел товарищ.
– Да забыл перезвонить тебе, – ответил Андрей.
– Забыл он. Как все прошло? Стерва, да? Вот чую, что стерва. Не шантажировала? А то, знаешь, есть такие.
Андрей улыбнулся, вспомнив миловидное лицо Марины и ее тихий голос.
– Нормально прошло. Даже поблагодарила.
– А заяву забрала?
– Она ее и не писала. Но собиралась.
– Я же говорю, стерва! Молодая?
– Ну, примерно нашего возраста. Девятнадцать-двадцать.
– Подрастет – стервой будет! – авторитетно заявил Паша. – А ты что делаешь?