Скучные речитативы о Древнем Египте, которые будто напевала Алла Владимировна, учитель истории, Краевский не слушал. Ему не давало покоя сокровище, которое он спрятал в рюкзак в начале урока. Достать игрушку на парту значило подвергнуть ее риску конфискации. Такого позволить он себе не мог.
Ох, как же хотелось его разглядеть! Помаявшись минут двадцать, Мишаня незаметно сунул свой приз, блокнот и карандаш в карман и отпросился в туалет. Закрывшись в кабинке, он достал фигурку и начал разглядывать. До чего ж реалистичное лицо, того и гляди заговорит! Скрючившись на стульчаке, он аккуратно поставил Паука на держатель для бумаги, чтобы взять в определенном ракурсе, и начал рисовать. Одну картинку, не больше. Потом надо вернуться на урок.
Получилось неплохо. Довольный собой Мишаня вновь собрал все в карман, спустил для вида воду и открыл дверь, чтобы выйти из кабинки. От неожиданности он даже вскрикнул.
Напротив него, присев на столешницу раковины, с суровым взглядом скрестив руки на груди, стоял Радзинский. Рядом с раковиной – залитый йогуртом ботинок.
– Серьезно? – протянул Алекс после паузы. Ситуация была ему скорее крайне неприятна, чем злила.
– Ты о чем? – не очень элегантно изобразил непонимание напуганный до чертиков Мишаня.
– Ты зачем это сделал, лепрекон?
– Ты о чем?
Мишаня впервые в жизни почувствовал, как его тело начинает видимо трястись от страха. Только вот страха чего – боли или унижения, – он понять не мог. Уж не разоблачения – точно.
– Ты же понимаешь, что тебе придется все это вымыть, – процедил Алекс, сверля глазами младшеклассника.
– Нет, я не понимаю! – услышал Мишаня впечатливший его самого вызов в собственном голосе. – Почему мне придется?
– Это не ты сделал?
– Ты видел, как я это делаю?! – лишь выкрикнув эти слова, Мишаня понял, что перегнул палку.
Алекс сокрушенно покачал головой. Он очевидно начал терять самообладание.
– Мой, говорят… – тихо почти прорычал он.
– Нет! – Мишане зачем-то подумалось, что будь он сейчас быком, то глаза его наверняка налились бы кровью.
– Я сказал, мой!
– Нет!
Алекс не выдержал. Одним ловким движением крепкая рука схватила Мишаню за грудки, и тут же сначала одна щека потом другая загорелись от двух хлестких ударов ладонью. Слезы брызнули сами собой, и страх отправил в нокаут набравшую обороты смелость. Никогда прежде Мишаню не били.