– Бесишь, – раздосадовано буркнула девушка. – Чего тебе вообще надо?
– Хочу, чтобы ты прыгнула.
Ее глаза округлились. Голос повысился еще на тон.
– Больной совсем?!
– Смотря, что понимать под «здоровым».
– Реально больной, – Коля сделал пару шагов навстречу. – Слышь, съебись, говорю! Я ведь прыгну!
– Да-да, я понял. Прыгай.
– Отошел! Отошел, я сказала!
– Аккуратнее. Скользко.
– Что?! – огрызнулась она. – Что ты вообще…
Ее лицо в эту секунду было бесподобным, а падение логичным завершением всего. Мгновение, растянутое искаженным восприятием. Удивление и шок пронизывались страхом – животным нечеловеческим ужасом, когда осознание происходящего не дает тебе никакого преимущества. Ты уже ничего не сможешь сделать, даже если бы очень хотел этого. Именно так выглядит обреченность и беспомощность человеческой жизни. Так выглядела и она, пока не встретилась с асфальтом.
– Аккуратнее, сказал же.
Он стоял на краю, запрокинув одну ногу на парапет и высовываясь вниз. Юная девушка, внешне вполне красивая и опрятная, с высветленными до желтого цвета прямыми волосами лежала, возможно, под окнами собственной квартиры. Уличная одежда говорила о подготовленности и обдумыванию случившегося поступка. Молодой человек не мог разглядеть с такого расстояния, куда смотрят ее глаза, но почему-то ощущал нутром – на него.
Сделав последнюю затяжку, Коля выкинул сигарету туда же, откуда минуту назад упал человек.
– Пока-пока, – помахал он затушенному об бетон бычку. – Меньше будешь выебываться.
Внутреннее раздражение зудело под кожей. Он выпрямился.
Он ведь ничего не сделал. Она сама упала. Сама.
Несколько дней молодой человек не мог выкинуть случившееся из головы. Чувство вины его не терзало, скорее любопытство – что будет, если сделать так еще раз? Может, ему удастся разобраться в собственном мировосприятии, высмотреть нечто глубинное, копошащееся под кожей. Предплечья он расчесал почти в кровь.
Мать звонит, спрашивает, как поживает. Когда приедет в гости. Нашел ли девушку.
– Найдешь тут, ага, – флегматично выдыхает он в трубку. – И вообще мне некогда.
– Да-да, понимаю, понимаю, учеба. Но ты все равно…
– Мам!
– Прости. Просто я волнуюсь, ты же не рассказываешь ничего.
Они оба молчат. Чайная ложка в его руках медленно и с протяжным скрипом скользит по чашке со сладким чаем.