Мы с Бертраном закадычные друзья. Я мог бы долго расписывать, какое у него золотое сердце, как он всегда вступается за слабых и смеется громче, чем кричит, безошибочно видит главное и не суетится насчет всего остального. Но он, насколько мне известно, еще жив, так что посвящать ему надгробные речи рановато.
Вскоре нас проводили в автобус «Иван-зе-терра»[2], а по прибытии на станцию Скотт-Бейс показали каждому, где хранить вещи. Шкафчики, кстати, не запираются: видимо, тут никому не приходит в голову шарить в чужих вещах. Потом был инструктаж, как здесь все устроено – генератор, пожарная безопасность, медицина, где по малой нужде, а где по большой, куда идет мусор, куда отправляется потом (назад в Крайстчерч), и тому подобные, иногда не самые полезные сведения. После нас отвели в куонсетский ангар. Я по опыту знал, что лучше выбрать койку над Бертраном, чем под ним, иначе его матрас провиснет до самого твоего носа. В столовой был шведский стол, и мы поели горячее. Бертран болтал с поваром. Подозреваю, он хотел с ним поладить и выведать, где кладовая, в которую можно пробраться ночью.
По вечерам здесь выключают отопление. Я сижу в одной из общих комнат, сейчас два градуса Цельсия (и температура понижается), на мне несколько овчин, текстовый процессор слабо греет колени. Остальные давно отправились на боковую, уже за полночь, но солнце не садится, и время суток не чувствуется. Я веду дневник, чтобы рассказать, чем занимаюсь в Антарктике, так далеко от дома, но важно другое. Я затеял все это во время тревожных ночей, чтобы не съехать с катушек, – своего рода способ выжить здесь, пока нахожусь в добровольном изгнании. Как бы то ни было, мне чертовски необходимы пространство, чистый лист и уединение, только так я смогу выговориться, рассказать обо всем и убедиться, что правда записана на бумагу. А значит, пора открыть лежащий на полу кожаный ранец: он набит старыми личными записями, которые я вел в течение десятка лет. Думаю, именно сейчас я по-настоящему достиг точки возврата.
27–29 января 1979 года
Кто не был на Намбассе, никогда не поймет ее магии, так же как не смогут должным образом описать это место побывавшие там: вместо ковра-самолета у них получится половик. Если по существу, на ферме в Голден-Вэлли проходил фестиваль музыки, ремесел и альтернативного образа жизни. Собрались десятки тысяч людей, всем видом навевавшие воспоминания о Вудстоке, празднике мира и любви, мечте каждого хиппи. Я могу рассказать немногое, коснуться верхушки айсберга. Толпы слушателей поднимали зажигалки под Little River Band; кавер-группы исполняли хиты The Doors и Боба Дилана; лес людей и путающиеся под ногами дети; обнаженные женщины, не стесняясь, охлаждались в портативных душевых кабинах. Чувство свободы, ощущение, что ты слегка паришь над землей. Ладно, не отрицаю, я и сам пару раз затянулся косяком, сладковатый дымок, исходящий от окружающих, действовал как этакая всеобщая ароматерапия.