Жену Кэл застает на кухне. Обеспокоенное выражение ее лица приводит его в замешательство. А вдруг она видела его за окном студии? И сейчас… Неужели именно сейчас все будет кончено?
– Я видела все в новостях, – говорит Элли, забирая у него рюкзак. – Что ты собираешься делать?
Кэл ошарашенно смотрит на жену и только потом замечает сидящую за столом Крисси – на ее лице та же обеспокоенность.
– Мне реально жаль, что все так обернулось, па. Это была настоящая сенсация. Твоя программа стала бы бомбой.
«Они о Дюбуа…»
Кэлу хочется заплакать, глядя на жену и дочь. Его семья объединилась в такой момент. Слишком поздно…
Кэл пытается выиграть время и собраться. Погладив его по плечу, Элли пересекает комнату, направляясь к винной стойке.
– Сара продолжает названивать, – бормочет Кэл. – Мне надо ей ответить.
– Мы заказали пиццу, – говорит Элли, протягивая ему бокал, обещающий забвение.
Красная жидкость расплескивается по стеклянным стенкам как кровь, когда Кэл его берет. На долю секунды пальцы Элли касаются пальцев Кэла. Он отдергивает руку.
– Я пойду в кабинет – мне нужно изучить все записи, посмотреть, что я могу с ними сделать.
– Нет проблем, мы принесем тебе кусочек пиццы.
Элли всегда на высоте в кризисной ситуации, она способна самоустраниться, не докучает излишней заботой и не донимает вопросами, пока все не закончится. Но сегодня Кэл не в состоянии это оценить.
В кабинете он выгребает из письменного стола бумаги и сваливает их прямо на пол – в очередной попытке отогнать от себя образ Элли с другим мужчиной. Кто он? Ярость соперничает с отчаянием. Кэл уже боится себя. Работа – единственное, что может отвлечь его на некоторое время.
Достав из рюкзака книги и записи, Кэл собирает все, что связано с Дюбуа, и начинает упорядочивать. Взяв лист бумаги, он рисует схему: убийцу и его известные жертвы, связывает их стрелками и линиями, записывает версии и обводит их кружками, допуская, что они в любой момент могут лопнуть как мыльный пузырь. А потом откладывает листок в сторону. Прислушивается. Обычно Кэлу нравится этап редактирования, отбора материала, добавление и сокращение ради создания истории. Но не в этот раз.
Он включает запись. Комната сразу наполняется хриплым, скрипучим голосом убийцы. Кэл вслушивается в его вкрадчивые интонации, бессмысленную болтовню и понимает: он тратил время зря. Их беседы сводились к разговорам по кругу, и в действительности Дюбуа говорил только то, что хотел сказать сам: скользкий, увертливый, коварный.