У сознания есть куча минусов и ни одного плюса. Приходится думать. Посмотрел на товарок – такой же модели, что и я, но в руках врагов. Не видят, не слышат, не думают. Убивают. Счастье.
После боя Верная соберет те, что покажутся ей достойными. И присобачит от кого приклад, от кого мушку. Вчера вот достался голографический коллиматорный прицел. Он ей не нужен – в зачистке траншей, пробираясь сквозь вражеские окопы, целиться некогда. Делает, будто правда знает, что я живой. Хочет порадовать.
Сегодня хорошо, сегодня мы умрем. Осознание с гадкой мыслью приходит поутру, как только встает солнце. Надо бы испугаться или расстроиться, хотя бы для приличия. Но не получается ни у меня, ни у нее.
Слышу ее мысли, как собственные. Мягкие, нежные, девичьи. Истрепанный временем образ парня давно преобразился. Память желала помнить цвет глаз, улыбку, легкость очертаний лица, выкидывая из общей картины недостатки. Тот, кому была и осталась верна, вызывает на ее лице улыбку, хочу улыбаться вместе с ней. Но мне попросту нечем.
Рядом скакала неуклюжая Пышка – она младше остальных. Винтовка в ее маленьких пухлых ручонках казалась дубиной великана.
Что-то бормотала под нос Неряха – ни Верная, ни я не могли разобрать ни слова.
Магазины блестели жестью мятых корпусов. Царапины по краям, остатки черной краски на матовом покрытии. Слезой бежал конденсат, лоснились маслом плеяды заготовленных патронов. Скоро стрелять?
Верная гладила по бокам, кивала. Скоро, очень скоро.
Бой завязывается вдалеке. Где стреляли? Откуда?
Из сектора Молчуньи – тяжкий грохот ее пулемета ни с чем не спутать. Остроглазая, затаившаяся где-то в тенях, подхватывает винтовку. Одна нога здесь, другая там. Никогда мне не нравилась ни она, ни то, из чего стреляет. Слишком своевольная, слишком быстрая, слишком… Слишком. Верная велит заткнуться.
Мы побежали по склону к позициям. Сегодня ни траншей, ни окопов, ни атак. Терпеть не могу торчать в обороне.
Загремели разрывы, каскадом прокатившись по горному хребту. Последние арт-батареи подавлены. Напрасная трата снарядов – у единственной оставшейся там пушки не осталось стрелков. Вчера ночью я слышал, как скрипя, она выла на луну, умоляя хотя бы еще раз сунуть снаряд в утробу. И жахнуть…
Верная упала, ободрала о камень локоть, зашипела от боли. Пыльные фонтанчики вздымались песчаными брызгами там, где была мгновение назад.