Аккуратно, очень аккуратно, меня стали ворочать. Перевернули на спину. Сняли с меня дерево, ясень, потом еще два дуба, три сосны, и маленькую рощу чего-то лиственного. Березки, что-ли, родимые. Надо же, какая радость. А не пошевелить ли мне членами? Я пошевелил, руки отозвались, и ноги, все обе, уже хорошо.
– О! – радостно сообщили мне, – Ты совсем живой, прямо живчик, головастик настоящий! Теперь другом твоим займемся, вот этим. А ты вставай, головастик.
Я встал на колени, осмотрелся. Руины, как в кино – война и немцы. Бревна, земля, гильзы, бинты, тряпки… Сзади снова зажужжало, и, пока я думал, поворачиваться или нет, робот пронес мимо меня Славку. Железная кровать с ногами, вот что это было, а не подъемный кран. Кровать вежливо обошла меня слева, подсвечивая себе путь и остановилась в паре метров поодаль. Потом задрала все ноги, сколько их там у нее было, штук шесть точно – и осталась висеть в воздухе, вместе со Славиком на себе!
Полежу-ка я еще, решил я, пусть меня тоже кровать покатает. А когда проснусь, всего этого не будет. И попробовал снова упасть мордой в землю.
– Э, – возразили мне, – ты держись, головастик. Вас много, а я один.
Гады, поваляться в грязи не дадут. Так и напишу в объяснительной – проявили бестактность, не дали пасть ниц, когда хотел. Даже не хотел, а нуждался, жаждал, стремился всей физиономией. Зеркалом души, так сказать.
– Помоги лучше, – попросили меня, – Товарищ твой идти не желает.
Это Лешик-то? Ясен пень, не желает. Он же ленивый, как любимая жена султана, ему бы лежать да лежать, хоть здесь, хоть в казарме. Это еще большой вопрос, кто из нас вольный психолог.
Я повернулся направо, поднапрягся и встал во весь рост. Передо мной некто пытался приподнять Леху. Тужился, кряхтел, напрягался, но массо-габаритные характеристики у товарища были не под Лехин центнер.
– Да не встанет он, – сказал я, – Он хитрый. И обидчивый. Вы бы через час приперлись, он бы вообще от вас спрятался, искали бы по шкафам, или под диваном.
Человек оставил Леху, встал и повернулся ко мне. Человек, как человек, но форма не наша, экспериментальная какая-то, я сразу понял. Ни броника сверху, ни каски на голове, ни, тем более, «калаша» через грудь. А вот баллон от акваланга ему подошел бы, как раз к его гладкости, бескарманности и обтекаемости, если так можно выразиться. Но и баллона не наблюдалось.