Возвращаясь в очередной раз домой, Софья начала диалог:
– Среди всех преподавателей наибольший интерес и симпатию я испытываю к Александру Николаевичу Энгельгардту.
– Учителю химии, – рассмеявшись, уточнила Анна.
– А что здесь смешного? Он умный, начитаный, грамотный человек, которого приятно слушать.
– Только не говори, что ты в него влюбилась или собралась выйти за него замуж.
– Нет, что ты! Уже слишком поздно. Александр Николаевич женат и имеет детей.
– И откуда ты все это знаешь?
– У каждого человека есть свои секреты. Пусть они останутся при мне.
– Как скажешь.
– А ты знала, что Энгельгардт в свое время ездил на стажировки за границу? После чего начал публиковать свои статьи в ведущих научных изданиях. Затем он преподавал химию в Александровском лицее. Однако со свойственными ему требовательностью к себе и результатам своей работы Александр Николаевич мечтал о большем.
– О чем же?
– Влюбленный до безумия в химию, он твердо вознамерился популяризировать эту науку и донести до широкой аудитории мысль об абсолютной необоходимости ее повсеместного изучения. С этой целью, вместе со своим товарищем Николаем Николаевичем Соколовским, Энгельгардт основал первую в России частную публичную химическую лабораторию, а спустя два года начал издавать первый в России «Химический журнал».
– И каковы успехи?
– Этот журнал стал вскоре настолько авторитетен, что с ним стали сотрудничать другие люди науки, серьезно изучающие химию. Однако в 1861 году деятельность лаборатории и журнала оборвалась в одночасье: Александр Николаевич был арестован за неповиновение властям и поддержку студенческого восстания, связанного с крестьянской реформой.
– Какой ужас…
– Более того. Ситуация в университете накалилась до такой степени, что его закрыли, а самого Энгельгардта за дерзость и нежелание признать свою вину на месяц отправили под арест, несмотря на то, что в его действиях не было найдено состава преступления. А спустя месяц арест, уже приказом самого императора, продлили еще на две недели. После этого Александр Николаевич попросил четырехмесячный отпуск и провел его в деревне Бельского уезда у родственников. Именно там он всеръез и заинтересовался земледелием, а именно возможностью его преобразования посредством науки. По возвращении из отпуска он наконец-то получил прощение императора, добился разрешения совмещать службу с преподаванием химии в Санкт-Петербургском земледельческом институте, а через три года занял место профессора института и смог посвятить себя новой научной страсти – агрохимии.