– Что ещё за музей? – внимание бледноликого судьи зацепилось за незнакомое слово.
– Да местный музей, там история вашей земли… сокровища… артефакты…
Гоша попятился, потому что незнакомец вдруг заскользил в его сторону. Да-да, не пошёл, а плавно заскользил, будто под ногами у него была какая-то платформа на колесиках, которую тащили. Естественно, ничего подобного не было.
– Не знаю никакого муз… муз… Дьявол! Вы мне заговариваете зубы, воры! – угрожающе зашипел Горан Валашский.
Он даже вытянул вперед обе руки, такие же бледные, с сильно отросшими ногтями, что усилило устрашающий эффект. Вот кисти его рук уже у самого горла незадачливого туриста.
– Стой! Нет!
Михаилу удалось стряхнуть с себя гипноз, который обездвижил и заставил их говорить правду. Хоть ему и было до чертиков страшно, но всё же жизнь друга стояла выше всего, и юноша выставил перед белыми, как молоко, пальцами свою руку, на которой ещё проступала кровь.
Произошло нечто совершенно неожиданное: собравшийся покарать «вора» Гошу граф, вдруг отдёрнул обе руки, и зашипел так громко, словно его ошпарили кипятком. При этом он широко оскалил рот, в котором даже при дрожащем, как при нервном тике, свете хорошо различались клыки. Два белых, удлиненных сверху.
Если сомнения ещё и оставались у парочки искателей приключений, то испарились они моментально.
– Вампир! Он вампир, Миха! – тонким и каким-то уж девчоночьим голосом завизжал Гоша.
А вампир округлившимися глазами уставился на Михаила, во взгляде читалось искреннее удивление и даже смущение.
Горан сделал шаг вперед, только теперь всё его внимание сосредоточилось на человеке, у которого кровоточила ладонь. Глаза то опускались на оцарапанную руку, то поднимались к лицу. И происходило это так быстро, что пугало ещё сильнее.
– Дай мне её, – попросил вампир, протягивая правую руку ладонью вверх. – Я должен понять.
– Не слушай его, Миха, бежим! – словно через завесу, верещал комариным писком Гошин голос.
Повинуясь вампиру, Михаил вложил руку в протянутую длань.
Горан склонился над нею, принюхался, как зверь, а затем… лизнул. И закрыв глаза, как будто смаковал на языке алую капельку.
– Ну всё, нам кранты! – охнул поблизости приятель, но Михаил стоял в гипнотическом параличе и даже, если сознавал, что ему кранты, всё равно ничего сделать не мог.