Про вещички бабушка не просто так сказала. Дома-то я в простом платье хожу из некрашенной холстины, так за ворота в нём, вроде, и выйти стыдно. Только я ведь за ворота почти и не выхожу никогда, разве за травами с бабушкой. И то больше огородами, или когда все в Слободе ещё спят. А платьев у меня нет, потому что я неудалая у батюшки с матушкой получилась, и не готова наша семья меня невестой кому-то предлагать. Мне даже волосы отращивать не разрешают, так и хожу, как мальчонка стриженная.
Едва на востоке серая ниточка заплелась отправились мы с моим другом Мякишем к Скалистым горам. Мякиш – это ёжик. Ежата всегда мягонькими рождаются. Иголочки у них потом твердеют. Мамку ёжика тележным колесом переехало, вот и остался он сироткой. Ну, я его себе и взяла. За пазухой носила, чтобы не замёрз, с тряпицы молоком поила, потому что соска в крохотный ротик не лезла.
Теперь-то Мякиш вырос таким молодцом – дворовые собаки дорогу уступают. И иголки у него ого-го! Вот только, поверите? Ни разу он меня не уколол!
До Скалистых гор мы за полдня добрались. Красота там несказанная. А цветов столько, что глаза разбегаются. Я таких и не видала никогда. Какой же из них Жар-цветок? Может этот: высокий, статный, лепестки, словно из белого шёлка. А, может, этот: тонкая травиночка, как бисеринками алыми снизу доверху усеяна. А вот этот на солнышко похож, а у этого цветочек сердечком…
Иду, кланяюсь каждому цветочку, а в глазах уже рябит. Да ещё сестрички дорогие снарядили меня, как на бал королевский. Вот сестричка Аглая мне и дала своё платье старенькое с юбкой кринолиновой да ещё всё в кружевах. Так я теми кружевами ни одного сухого куста, ни одного репья не упустила. Иду, как копна, еле поворачиваюсь. А сестрица Конкордия лучшие свои ботиночки отдала. Прюнелевые называются. В них, наверно, только на балах танцевать. Но не в домашних же опорках идти. Только правый ботиночек у меня ещё во дворе шмурыгать начал, а как до гор дошли, так и вовсе раззявился и давай всякие камушки да колючки хватать. Замучилась я с ним. Хотела отвалившуюся подошву шнурком подвязать, да только хуже вышло. Сунула я шнурки в карман – верёвочка-то всегда пригодится, а ботиночки на кустики повесила – может, птахи какие по весне гнёзда в них устроят. Пока с ботинками возилась, поняла, что устала. Да и Мякиш еле ножками двигает, тоже, видать, замаялся, бедолага. Я его хотела в котомку с травами положить, чтобы отдохнул маленько. Да куда там! Встопорщился весь, дескать, сам пойду. Мужик!