А) Он не безобразен, и руки у него особенные… Какие-то забытые ощущения. Огромная спальня, огромная кровать. Вот если бы просыпаться здесь каждое утро. Но тот, кто лежит теперь на железной койке в публичном госпитале, шевелит губами, и страшные стенания доносятся до этого роскошного дома, до этой спальни, до ушей, до сознания Дженнифер. Она не предаст своего Марка, свою наркоманскую любовь, она сделает все, чтобы продлить ей жизнь. Доктор сказал, семьдесят тысяч, а тут сотни и сотни тысяч на какие-то книжки…
Она знает прекрасно (и тут ее не проведешь!), что искусство – это нечто пустое, напрасное, иногда мистически, так нелогично связанное с деньгами, кажется, тот самый случай.
В) Она очень красива, и сделана к тому же безупречно, он вовек не отпускал бы ее бедер, чувствуя, как виляет ее миниатюрный зад. Но чем-то она озабочена, наверное, думает о чем-то своем, посередине чего он соблазнил ее. Ей нужно время привыкнуть, и он даст ей времени сколько угодно, теперь он может ждать целую вечность.
А) «У тебя шикарный дом», – говорит она с равнодушием, пытаясь сравнять его миллионерское жилище со всеми лачугами на свете.
В) Это дом моих родителей, они…
А) О-о-о! Как она попала. Все ясно: оплаченная квартирка где-нибудь в среднем Манхэттене, плюс триста долларов на кино и китайский ресторан… Но какая-то связь все же есть, есть надежда…
Очень мило! Когда же они вернуться? Наверное, после выходных?
В) И хотя его уже давно не трогает отсутствие родителей, ибо все, что можно было наполнить ими, он уже наполнил, и его необыкновенное сказочное детство утекло навсегда в крошечную кладовочку под сердцем, где он будет хранить его вместе с восторженной мамой и строгим папой до конца своих дней, – он произнес тяжело вздохнув: Они никогда не вернуться, они разбились при авиакатастрофе, пару лет назад…
У него не вышло присущее ответу страдание, и она может решить, что он такой бессердечный и черствый, но…
А) Прости, я не знала, я очень сожалею!
Да, да, есть надежда! Она все же должна побольше доверять своей интуиции. И очень хорошо, что отдалась почти сразу, – видимо, он не из тех, кто долго чего-то добивается.
С) Они лежат, прижавшись друг к другу, и кажется, что думают об одном, но, как это случается у малознакомых любовников, у них еще нет ничего общего, кроме ощущений, а их-то труднее всего переложить на бумагу. Сейчас пока рано воспроизводить все, что они говорят, лучше описать комнату, дом или весь город, в котором зарождается наша история. Ведь, как и ко всем неодушевленным предметам, нам следует подходить к ним самим, а люди рано или подойдут к нам, заговорят с нами, войдут в нас, растворяться в нас. Ездим же мы в Париж или Рим, а Ромул и Рэм навещают нас сами, и любезно привозят стеклянные безделушки, пряча их для сохранности между рубашками в своих кожаных чемоданах…