В) Слушай, я думал, что ужу не дотяну до нашей встречи, черепахи ползают быстрее, чем часы без тебя! Наконец-то! Иди ко мне! Ты проголодалась? Закажем чего-нибудь, или ты хочешь пройтись в ресторан?
А) Мне все равно, но дай мне чуть-чуть передохнуть.
Она с утра обегала столько магазинов, потом салон… Тяжело, тяжело найти правильную вещь. Магазины, как пустые, хоть и набиты тряпками.
В) Конечно! Сейчас первым делом отдохнем…
Он подхватил ее на руки и потащил в одну из своих пещер, нежно глядя на нее и целуя. Теперь он не отпустит ее никогда. Еще пять ступенек, и они у цели. Да, можно в эту комнату, здесь такое романтическое освещение. Она выглядит лучше, чем прежде. Он хочет ее как безумный. Податливая застежка – под стать хозяйке… Добраться до ее тела самым коротким путем. Хорошо, что у них такое притяжение! Она так правильно движется ему навстречу, так правильно помогает избавиться от штанов. Его член уже наготове, он ждет… Она уже горячо дышит, и как бы невзначай опускает руку, проверяя готовность. Стащить последние тягучие тонкие слои, разделяющие их. Ее стройные ноги в этих местах почти съедобны… Все покрыты поцелуями, тронуть губами ее влагалище, коснуться натяжения бархатного живота, все выше к трепещущим грудям. Перед ними заминка: какому соску отдать предпочтение, губы сами скользят к левому, он вырастает ласкаемый губами. Правым уже занимаются кончики пальцев. Вот, наконец, ее рука находит его возбужденный член, и проталкивает в свои недра, навстречу единственному в мире ритму…
А) Ах, Том! Том, милый! Еще! Еще! Не останавливайся! Да! Да! Да-а-а-а! У-у!
4
С) За эту неделю, что они провели вместе почти, ничего не произошло, не считая некоторых маловажных визитов, говорить о которых – не ценить наше время. На мой взгляд, только Джон достоин пары слов, пары – не больше. Да и то, если подумать, ничего интересного не было. Пришел, растекся, словно увидел женщину в первый раз… Если бы Дженнифер умела смущаться, то она умерла бы от смущения. Таким Том еще своего друга не знал, а Дженнифер была так мила. Она не отходила от Тома, словно боясь оставить хотя бы крошечный зазор между ними. Но разве с такой женщиной может что-нибудь постороннее вклиниться между ними, разве что-нибудь может нарушить эту скульптуру Родена?!
Ей очень понравились рисунки Тома, в них он по-особенному, как бы, с другой стороны, обнажился перед ней. Такие робкие линии, они невольно поставили его на колени, и держат в таком виде до сих пор. Ну, зачем он все ей показывает, мой коленопреклоненный герой? С такой открытостью, мы, пожалуй, быстро доберемся до финала. А мне, по правде говоря, только того и надо!